12:20
Шрифт:
Больше ничего не помню.
10 декабря
Мама сидит у моей постели. Бен накачал меня психотропными препаратами и, видимо, хотел увезти за границу. Его ищут. Родители в шоке.
15 декабря
Кажется, морок развеялся. В палату приходил молодой человек, следователь или помощник следователя… Зовут Сергей. Очень внимательный. Держится спокойно и уверенно.
Взгляд на себя в зеркало после его ухода оказался самым мощным стимулом к моему выздоровлению.
Не хочу, чтобы он меня запомнил такой!
16
Кажется, Бен выкрутится. Нет доказательств, что все это сделал именно он. Тем более он иностранец, на него наезжать не будут. Так мне объяснил Сергей. Оказывается, с ними связался адвокат Бена и дал исчерпывающие объяснения. Ну, видимо, подмаслил начальство, и дело, скорее всего, закроют.
У меня какое-то облегчение. Бен меня достал, но, в общем, зла ему не желаю.
17 декабря
Смотрела на звезды. Думала о Сереже. Ну, и о Бене – так, самую малость
Все-таки он мой бывший, мое прошлое… от него не избавишься, если память не отшибет. Он мой первый. И он очарователен. Но все-таки он прошлое.
Когда расходились, мы играли в дружбу. Дружба после отношений – суррогат. Оба понимают, что никакой дружбы быть не может в такой ситуации, но продолжают в нее играть. Это удобно. Это оставляет для обоих некоторый шанс к короткому возврату в прошлую любовь, в прошлую страсть. И мы возвращались. Несколько раз. Но теперь между нами никогда это не повторится.
Так и есть. Теперь ничего не будоражит тех эмоций, которые когда-то кипели внутри. И даже иногда возникает раздражение из-за этого.
Зачем и куда он хотел меня увезти?
21 декабря
Я в шоке! Нужно это записать, а то забуду!
Итак, темная ночь, серая, неуютная, враждебная комната. Люди в погонах. ФСБ? Таможня? Просто полиция? Не могу разобраться…
Гражданку Российской Федерации обвиняют в соучастии. Соучастии чему? Непонятно. Страшно до дрожи. Выволакивают откуда-то из темноты сообщника, гражданина Французской республики. Он требует консула, ему велят заткнуться. Это, конечно, Бен, собственной персоной.
Как он сейчас не похож на джедая! Точнее, похож, но на Люка в первый период его ученичества, когда Мастер Йода подвешивал его вниз головой. Но Мастер Йода – просто лапочка по сравнению с теми, которые его сейчас допрашивают. Без лишних сантиментов его угрожают повесить за яйца. Здесь и сейчас.
Свет лампы бьет в лицо. Чей-то голос (мой?) требует адвоката. Протягивают мой собственный мобильник и разрешают сделать звонок. Набираю номер. Прошу приехать. Кого прошу, какой номер набираю – непонятно. Требуют что-то подписать.
Бена начинают избивать, спокойно, хладнокровно, профессионально. Как говорится, это наша работа! И в эту работу они вкладывают все! Бен почему-то молчит… Может, отключился? Или уже все, конец?
Вдруг слышу шаги. Кто-то идет по
Сержантова строит всех присутствующих. Каждому – по большой оплеухе. Замечает Бена. Спрашивает, кто он мне? Отвечаю – джедай. Она удивляется, но понимает с полуслова. Спрашивает, есть ли штамп в паспорте? Отвечаю, что нет. Говорит: «Ну и умница!»
Берет меня под руку, чтобы увести прочь, спрашивает про вещи, деньги, документы. Не провозила ли наркотиков. Отрицательно мотаю головой. Бен оживает и начинает стонать.
И тут как в кошмарном сне – скрежет, хруст и какой-то треск! В комнату врывается страшный Человек-Грызлов и начинает всех грызть! Все кричат, громче всех Бен. Темнота…
«Детка, очнись!» – говорит Сержантова. Но на самом деле это моя мама. Она села рядом с моей кроватью и положила руку мне на лоб. Сразу стало так спокойно! Зимнее утро, слякоть, холодно… но с каким же удовольствием я вынырнула из своего сна. Это был настоящий кошмар!
И какое счастье, что он все-таки закончился!
Может, подсознание так реагирует на окончательное расставание с Беном? Хорошо бы больше таких триллеров ночью не показывали… если мне захочется, я могу и в кино сходить. С Сережей, например.
Записала сон подробно. Как говорится, психоаналитики – в очередь, по одному!
А Сержантова и в самом деле теперь – депутат Государственной думы Российской Федерации.
21 января
Что творится? Родители собираются разводиться. Я тут, кажется, бессильна. Понимаю маму, но и папу могу понять. Видимо, у них кризис, когда дети оставляют родительский дом… Неужели в моей жизни все теперь изменится? Как это могло произойти? Никогда не думала, что мама и папа разведутся. Они же всегда любили друг друга!
Мне кажется это страшным наваждением. Что же нас ждет? Я боюсь. Я плачу. Плачу от бессилия. Что произошло? Почему? Я ничего не понимаю. Я боюсь в это вникать. Я боюсь вставать между ними. Я не знаю, надо ли это делать, надо ли им это.
Может, они уже давно не хотят жить друг с другом? А я и не знала…
22 января
Говорила с родителями. Оказывается, это нужно для папиного бизнеса. Этот вариант просчитывался еще в Михайловке… На самом деле ничего не изменится.
Мне странно это слышать, но я уже твердо усвоила, что законы бизнеса суровы и жестоки. Мои эмоции тут ровно ничего не решают.