12 и 7

Самаров Сергей Васильевич

— Давай, «пушкин», старайся… — выказал командир отряда свое удовлетворение. — Я потом все прочитаю. Можешь на штабном компьютере набрать и распечатать. А то я рукописный текст плохо разбираю. Все равно кому-то набирать придется, а чем меньше людей будет об этом знать, тем вернее сработает.

— Хорошо, товарищ подполковник. Представлю в печатном варианте. Одновременно с компьютера перешлю капитану Исламбекову, чтобы ознакомил психолога. Или, чтобы не отсылать по открытым каналам, с курьером отправлю. Он уже должен скоро вернуться. Вертолетам ночью в горах неуютно.

— Работай… А «Ночному охотнику», кстати, безразличны день и ночь. Он всегда летит только по приборам. Там, я слышал, на пару пилотов сорок мониторов…

* * *

Солмагаров работал… Он намеренно не старался сделать фразы литературными, потому что полицейские, даже в эфире,

не говорят литературным языком. Скорее всего просто потому, что не умеют. Но матерщины Олег Павлович себе не позволил. Это уже передающие сообщение на свое усмотрение смогут порадовать один другого крепкими словцами. Без этого у ментов даже в прямом эфире не бывает. Разве что подчиненный, разговаривая с начальником, бывает иногда относительно скромным. Но таких диалогов Солмагаров не составлял. Все его диалоги сводились не к приказам, а только к обсуждению приказов, которые получило полицейское начальство района сверху, из МВД республики. В обсуждении можно многое себе позволить. Можно возмутиться, можно пожаловаться, можно усомниться в возможности исполнения. Это все краски, эмоции, которые должны волнами доходить до эмира Бахтиярова и будоражить его воображение. Завершив работу, старший лейтенант перечитал написанное и сам удивился тому, что это именно он сотворил такой хитрый литературный опус, составленный из эмоциональных диалогов.

Штабной компьютер был свободен. К нему вообще допускают только по разрешению начальника штаба отряда или командира, а если командир решил, что Солмагаров должен работать на компьютере, он другого туда не пустит. Тем более что разрабатываемая операция, как ей и полагается, не афишировалась и билеты зрителям не продавались.

Едва Олег Павлович завершил распечатку, выключил принтер и удалил с компьютера набранный файл, как на штабной телефон позвонили с КПП и спросили, где сейчас найти Солмагарова. К трубке позвали самого старшего лейтенанта. Дежурный по КПП сообщил, что к нему приехал капитан ФСБ Исламбеков, и отправился искать Солмагарова в расположение роты. Видимо, вертолет летает быстро, капитан уже вернулся, и Солмагарову требовалось спешить. Он занес один экземпляр распечатки Полковникову, сообщил, что Исламбеков приехал, и отправился искать командира взвода в роту. Полковников потребовал доклада о полете вертолета, и старший лейтенант сам поспешил в роту, предоставив возможность командиру сводного отряда спокойно прочитать диалоги до того, как он приведет к нему капитана ФСБ. Впрочем, на чтение много времени не требовалось. Все тексты уместились на трех страничках. Главное, чтобы эмир Бахтияров регулярно прослушивал эфир. После пролета вертолета эта вероятность увеличивалась.

С капитаном Исламбековым старший лейтенант встретился на пороге штаба. Тот уже побывал в расположении роты, и там ему сообщили, где искать Солмагарова.

— Как слетали, Кабир Нафизович? — поинтересовался командир взвода.

— В целом — удачно. Хотя были осложнения. Надо обсудить результаты. Я сам в сомнении, на пользу нам эти осложнения или во вред. Мы найдем где-нибудь уголок свободный, чтобы никто не мешал?

— Думаю, мешать меньше всего будут в кабинете командира отряда. Подполковник Полковников ждет доклада.

Командир отряда уже прочитал текст. Старший лейтенант увидел на страницах пару пометок красным карандашом. Но о тексте разговор предстоял особый, сначала следовало обсудить полет вертолета. Капитан начал докладывать. Хотя доклад его больше походил на обычный рассказ.

— Место нашли сразу. Карта точная…

— Спутник… — изрек подполковник. — Эти карты не бывают неточными.

— Да уж… Вертолет меня поразил. Я на таких еще не летал. Сплошная электроника с громадными возможностями. И по поиску, и по обнаружению, и по вооружению. Электроника сама человека находит и пушки наводит, и ракеты. И точку стрельбы определяет. Да и по скорости от привычных отличается. А привычный для нас всех — «МИ-8». Мы быстро добрались. Банда была обнаружена уже на подлете. Она, видимо, выходила на очередной разбой, и при нашем появлении боевики попрятались в скалах… В скалах легко спрятаться от обстрела, и потому я запретил атаковать, хотя командир вертолета убеждал, что он в состоянии сами скалы обрушить на людей, и тогда никто не уцелеет. Но бандиты тут же разделились на две группы. Я не стал рисковать. Если уж «накрывать», так всех. А на разбой вышла, видимо, не вся банда. Потом пришлось бы остатки искать и ловить. Короче говоря, я приказал начать исследование ущелье. Углубляться далеко не пришлось. Тепловизорные камеры «охотника» быстро нашли вход в «нору» внизу. Под входом, видимо, сидел человек. Не глубоко, если

тепловизор его выхватил. Даже очертания на мониторе читались. Вход маскируется камнем. Я не успел еще забрать файлы записи. Завтра утром заберу у пилотов, сами все посмотрите. Они обещали все результаты на один диск скопировать. Одновременно приборы отыскали человека наверху. Из той норы, похоже, имеется проход на неприступный склон. Снизу по склону подъем исключен. Там сделана площадка, с которой легко обстреливать всякого, кто попробует штурмовать нижний вход. И вот там-то у нас и произошла «осечка». Видимо, у бандита на верхней площадке сдали нервы, и он обстрелял нас из ручного пулемета. Или сбить надеялся, не знаю уж. Но если бы мы на пулемет не отреагировали, это вызвало бы подозрение. Пришлось отреагировать. Я разрешил дать залп НУРСами. Больше этой площадки не существует. Но там и вторая площадка есть, точно такая же. Конечно, вертолетом и ее уничтожить несложно. Пилот даже спрашивал разрешение. Но я запретил. Не нужно им показывать всех возможностей этого вертолета.

— Да, — покачал головой Полковников. — Не отвечать на пулеметную очередь было нельзя. Было бы подозрительным. И отвечать… Новые проблемы. Какие мысли есть, Олег Палыч?

— Надо маскироваться, — предложил старший лейтенант.

— В каком смысле? — не понял капитан.

— В прямом. Надо замаскировать свои знания и свои планы.

— Надо. Только как?

— Вижу только единственный вариант. Там вход в «нору» хорошо замаскирован?

— Хорошо. Визуально валун от других не отличается.

— Вот я и прогуляюсь там со взводом. Поищем на свежем воздухе, но ничего не найдем. И уйдем в сомнениях. Посмотрим на склон, устроим маленькую дискуссию. И на этом все закончится. Бандиты успокоятся. После обстрела вертолета спецназу там обязательно показаться следует. Иначе нам не поверят. И чем быстрее, тем лучше.

— А если сверху из пулемета обстреляют? Тебе жертвы нужны? А если они туда снайпера загонят? Тогда уж точно без жертв не обойтись.

— Жертвы никому не нужны. И потому подстраховаться следует. Хотя я уверен, что бандиты будут молча ждать, когда вопрос сам по себе разрешится. Найдут или не найдут. И только после первого варианта рискнут завязать бой. Тем не менее я бы запустил над нашими головами вертолет. Не для стрельбы, а просто чтобы попугать. Помня о первом пулеметчике, думаю, никто на верхнюю площадку не полезет. Бандиты в большинстве своем воюют за то, чтобы им жить лучше. И только отдельные единицы за идею. И только идейные не ценят свою жизнь, они готовы стать смертниками. Остальные ее благолепетно лелеют и берегут. А вертолет напугает любого.

— С таким вариантом я согласен, — сказал подполковник.

— У меня тоже нет возражений, — капитан встал, показывая, что вопрос решен.

— Только перед этим я начал бы запускать «дезу», — добавил подполковник. — Одно подтвердило бы другое.

— А текст уже готов? — спросил капитан.

Старший лейтенант передал капитану два экземпляра принтерной распечатки, а сам повернулся к командиру.

— Возражений по тексту нет, товарищ подполковник? — спросил, памятуя о пометках красным карандашом, которые успел рассмотреть.

— Не возражения, а так… Я просто попытался акцент усилить крепким словом.

Полковников передал свой экземпляр Солмагарову, тот посмотрел, кивнул в знак согласия и передал листы распечатки капитану Исламбекову.

Тот перенес заметки на свой экземпляр, но уже не красным карандашом, а простой шариковой ручкой.

— Я попрошу психолингвиста просмотреть. Будут поправки, исправлю. Потом вместе с ним переведем на дагестанский. Хотя психолог предлагал перевести на чистый аварский, он немногим отличается. Но это будет убедительнее. Бахтияров аварским хорошо владеет. В МВД я уже все согласовал. И сам буду контролировать передачу данных. Мне это, наверное, сподручнее, чем вам. Вы не поймете, что по-аварски говорят. Я смогу понять и оценить. Перед передачей с полицейскими отрепетирую разговор. Сделаем несколько прогонов, чтобы без ошибок прошло.

— Короче говоря, запуск «дезы» вы полностью берете на себя?

— Так точно, товарищ подполковник.

— Отлично. Значит, Солмагаров сконцентрируется на рейде в ущелье. Вертолетом я обеспечиваю. Вот и разделили роли. Кабир Нафизович, что там у вас с подполковником Шахабутдиновым? Он дал вам допуск к своим материалам?

— Так точно. У него очень четкая классификация всех материалов. Работать Файзутдин Турсунович умеет. Этого у него не отнять. Я разобрался с его материалами быстрее, чем со своими. Но пока эти данные нам ничего не дают. Но я вообще предпочитаю не распыляться. Мы выработали свое направление, его и следует придерживаться.