12 историй о любви
Шрифт:
– Давайте вернемся к делу, господа, – прервал его кардинал. – Все двери закрыты, не правда ли?
– О, за двери я вам отвечаю, – ответила герцогиня, – впрочем, я могу пойти проверить.
– Не надо, – сказал герцог, – вы, должно быть, устали, мой прелестный мальчик из хора.
– Даю слово, нет, все это очень забавно.
– Майенн, вы говорите, он здесь? – спросил герцог.
– Да.
– Я его не заметил.
– Я думаю, он спрятался.
– И где?
– В исповедальне.
Эти слова раздались в ушах Шико, как сто тысяч труб Апокалипсиса. [521]
– Кто
– Значит, он все видел и все слышал? – спросил герцог.
– Ну и что, ведь он вполне наш человек.
– Приведите его ко мне, Майенн, – сказал герцог.
Герцог Майеннский опустился по лестнице с хоров, некоторое время стоял, словно раздумывая, куда идти, и наконец решительно двинулся прямо к той исповедальне, где притаился Шико.
521
…как сто тысяч труб Апокалипсиса. – Имеется в виду Откровение Иоанна Богослова, последняя книга новозаветного канона, написанная в 68–69 гг. Автор «Откровения», слышавший трубный глас небес, предсказывает будущий «конец света» и «Страшный суд», а после него – тысячелетнее «царство Божие» на земле.
Шико был храбр, но на этот раз он залязгал зубами от страха, и капли холодного пота потекли с его лба на руки.
– Ах так! – говорил он, пытаясь высвободить шпагу из складок рясы. – Однако же я вовсе не хочу, чтоб меня закололи в этом ящике, как ночного вора. Ну что ж, встретим смерть лицом к лицу, клянусь святым чревом! И, раз представляется случай, убьем сами, прежде чем умереть.
И, готовясь привести в исполнение свой смелый замысел, Шико, который наконец-то нащупал рукоять шпаги, уже положил было руку на дверную задвижку. Но тут он услышал голос герцогини:
– Не в этой, Майенн, не в этой, в другой – на левой стороне, совсем в глубине.
– Ах да, верно! – пробормотал герцог Майеннский, резко поворачиваясь и опуская руку, уже протянутую было к исповедальне Шико.
– Уф! – вырвался у Шико вздох облегчения, которому позавидовал бы сам Горанфло. – В самую пору. Но какой черт прячется в другой коробке?
– Выходите, мэтр Николя Давид, – пригласил герцог Майеннский, – мы остались одни.
– К вашим услугам, монсеньор, – отозвался человек из исповедальни.
– Добро, – сказал Шико, – тебя не было на празднике, мэтр Николя, я искал тебя повсюду и вот сейчас, когда уже бросил искать, нашел.
– Вы все видели и все слышали, не так ли? – спросил герцог де Гиз.
– Я не упустил ни одного слова из того, что здесь говорилось, и я не забуду ни одной мелочи. Будьте спокойны, монсеньор.
– И вы сможете все передать посланцу его преосвященства папы Григория Тринадцатого? – продолжал Меченый.
– Все до мельчайших подробностей.
– Ну а теперь посмотрим, что вы там для нас сделали; брат Майенн мне сказал, что вы прямо чудеса творите.
Кардинал и герцогиня подошли поближе, влекомые любопытством. Три брата и сестра встали рядом.
Николя Давид стоял в трех шагах от них на полном
– Я сделал все, что обещал, монсеньор, – сказал он, – то есть я нашел для вас способ по законному праву занять французский трон.
– И они туда же! – воскликнул Шико. – Вот так так! Все стремятся занять французский трон. Последние да будут первыми!
Как видите, наш славный Шико воспрянул духом и снова обрел свою веселость. Эта перемена была вызвана тремя причинами.
Во-первых, он совершенно неожиданно ускользнул от неминуемой гибели, во-вторых, открыл опасный заговор и, наконец, открыв этот заговор, нашел средство погубить двух своих главных врагов: герцога Майеннского и адвоката Николя Давида.
– Мой добрый Горанфло, – пробормотал он, когда все эти мысли утряслись в его голове, – каким ужином я отплачу тебе завтра за то, что ты ссудил мне рясу! Вот увидишь.
– Но если узурпация слишком бросается в глаза, мы воздержимся от применения нашего способа, – произнес Генрих де Гиз. – Мне нельзя восстанавливать против себя всех христианских королей, ведущих начало от божественного права.
– Я подумал о вашей щепетильности, монсеньор, – сказал адвокат, кланяясь герцогу и окидывая уверенным взглядом весь триумвират. – Я понаторел не только в искусстве фехтования, монсеньор, как могли вам донести мои враги, дабы лишить меня вашего доверия; будучи человеком сведущим в богословии и в юриспруденции, я, как подобает всякому настоящему казуисту и ученому юристу, обратился к анналам и декретам и подкрепил ими свои изыскания. Получить законное право на наследование трона – это значит получить все, я же обнаружил, монсеньоры, что вы и есть законные наследники, а Валуа только побочная и узурпаторская ветвь.
Уверенный тон, которым Николя Давид произнес свою маленькую речь, вызвал живейшую радость мадам де Монпансье, сильнейшее любопытство кардинала и герцога Майеннского и почти разгладил морщины на суровом челе герцога де Гиза.
– Вряд ли Лотарингский дом, – сказал герцог, – каким бы славным он ни был, может претендовать на преимущество перед Валуа.
– И, однако, это доказано, монсеньор, – ответил мэтр Николя. Распахнув полы рясы, он извлек из кармана широких штанов свиток пергамента, при этом движении из-под его рясы высунулась также и рукоятка длинной рапиры.
Герцог взял пергамент из рук Николя Давида.
– Что это такое? – спросил он.
– Генеалогическое древо Лотарингского дома.
– И родоначальник его?
– Карл Великий, [522] монсеньор.
– Карл Великий! – в один голос воскликнули три брата с недоверчивым видом, к которому, однако, примешивалось некоторое удовлетворение. – Это немыслимо. Первый герцог Лотарингский был современником Карла Великого, но его звали Ранье, и он ни по какой линии не состоял в родстве с великим императором.
522
Карл Великий – король франков (768–814), с 800 г. – император Запада, объединивший под своей властью большую часть Западной Европы. По его имени стала называться династия Каролингов во Франция.