12 историй о любви
Шрифт:
Бумага, разумеется, смягчила твердость кремня, который, не будь на нем этой оболочки, мог бы нанести принцу куда более чувствительный удар.
Разрезать шелковую нитку, развернуть бумажку и прочесть ее было для герцога делом секунды: он уже полностью пришел в себя.
– Письмо! – прошептал он, оглядываясь с опаской.
И прочел:
«Вам наскучило сидеть в комнате? Вам хочется свежего воздуха и свободы? Войдите в кабинет, где королева Наваррская прятала вашего
Друг».
– Друг! – вскричал принц. – Друг! О! Я и не знал, что у меня есть друг. Кто же он, этот друг, который печется обо мне?
На мгновение герцог задумался, но, не зная, на ком остановить свой выбор, бросился к окну и глянул вниз: там никого не было видно.
– Может, это западня? – пробормотал принц, в котором страх всегда просыпался раньше других чувств. – Но прежде всего надо узнать, – продолжал он, – действительно ли в шкафу есть тайник и лежит ли в тайнике лестница.
Из предосторожности, чтобы не менять освещение комнаты, герцог не взял с собой светильника и, всецело доверившись своим рукам, направился к тому кабинету, куда в былые времена он столько раз, с трепещущим сердцем, отворял дверь, готовясь увидеть королеву Наваррскую, сияющую красотой, которую Франсуа ценил больше, чем это, быть может, подобало брату.
Надо признать, что и теперь сердце герцога билось с не меньшей силой.
Он ощупью открыл шкаф, обследовал все полки и, дойдя до нижней, нажал на ее дальний край, потом – на ближний, потом – на один из боковых и почувствовал, что полка поворачивается.
Тотчас же он просунул в щель руку, и кончики его пальцев коснулись шелковой лестницы.
Словно вор, спасающийся со своей добычей, бросился герцог обратно в спальню, унося свое сокровище.
Пробило десять часов, и герцог сразу вспомнил о ежечасных визитах миньонов. Он поспешил спрятать лестницу под подушку на своем кресле и сел в него.
Лестница была сработана так искусно, что без труда поместилась в том небольшом пространстве, куда засунул ее герцог.
Не успело пройти и пяти минут, как появился Можирон в халате, с обнаженной шпагой в левой руке и с подсвечником в правой.
Входя к герцогу, он продолжал разговаривать со своими друзьями.
– Медведь в ярости, – сказал ему чей-то голос, – еще минуту назад он громил все вокруг; смотри, как бы он не сожрал тебя, Можирон.
– Наглец! – прошептал герцог.
– Ваше высочество, кажется, удостоили меня чести заговорить со мной, – сказал Можирон с самым дерзким видом.
Уже готовый
Он подавил свой гнев и повернул кресло так, чтобы оказаться спиной к молодому человеку.
Можирон, следуя установленному порядку, подошел сначала к кровати – проверить простыни, затем к окну – проверить занавеси; он увидел разбитое стекло, но подумал, что его разбил герцог в припадке гнева.
– Эй! Можирон, – крикнул Шомберг, – что ты молчишь? Может, тебя уже съели? Тогда хоть вздохни, что ли, чтобы мы знали, в чем дело, и отомстили за тебя.
Герцог ломал пальцы от нетерпения.
– Ничего подобного, – отвечал Можирон, – напротив, мой медведь очень спокоен и совсем укрощен.
Герцог молча улыбнулся в полумраке комнаты.
А Можирон, не потрудившись даже поклониться принцу, что было наименьшим из знаков внимания, которые он обязан был оказывать столь высокопоставленному лицу, вышел из спальни и запер за собою дверь, дважды повернув ключ в замке.
Принц сохранял при этом полное безразличие, но, когда скрежет ключа в замочной скважине смолк, он прошептал:
– Берегитесь, господа: медведь – очень хитрый зверь.
Глава XII
Святая пятница!
Оставшись один, герцог Анжуйский, который знал, что теперь его не потревожат по меньшей мере в течение часа, извлек свою лестницу из-под подушки, размотал ее и тщательнейшим образом проверил узел за узлом, перекладину за перекладиной.
– Лестница хорошая, – сказал он, – тут я могу быть спокоен: мне предлагают ее не для того, чтобы я сломал себе ребра.
Он разложил лестницу во всю длину и насчитал тридцать восемь перекладин, расположенных через каждые пятнадцать дюймов.
Что ж, длина достаточная, и с этой стороны опасаться нечего.
Он призадумался на минутку.
– А! Понятно, – сказал он, – лестницу подсунули мне проклятые миньоны, я привяжу ее к балкону, они позволят мне это сделать, а когда я начну спускаться, ворвутся в комнату и перережут веревки; вот где западня.
Потом, поразмыслив немного, пришел к заключению:
– Нет, это маловероятно. Они не такие глупцы, чтобы поверить, будто я могу решиться на спуск, не заложив дверь, а при заложенной двери у меня станет времени скрыться, прежде чем они появятся в комнате. Это они должны принять в расчет. А я так и поступлю, – продолжал он, обводя взглядом комнату, – конечно, я так и поступлю, если решусь бежать.
Впрочем, как же можно думать, что меня хотят обмануть с помощью лестницы из шкафа королевы Наваррской? Ведь, в конце концов, никто другой, кроме моей сестры Маргариты, не мог знать о ее существовании.