12 историй о любви
Шрифт:
– Мне бы нужны деньги.
Эмма заявила, что у нее ничего нет. Лере рассыпался в жалобах, стал напоминать о всех своих услугах.
В самом деле, из двух подписанных Шарлем векселей Эмма до сих пор уплатила только по одному. Второй вексель торговец по ее просьбе согласился заменить двумя новыми, да и те уже были еще раз переписаны на очень далекий срок. Наконец Лере вытащил из кармана список неоплаченных покупок: занавески, ковер, обивка для кресел, несколько отрезов на платье, разные туалетные принадлежности – всего, примерно,
Эмма опустила голову. Лере продолжал:
– Но если у вас нет наличных, то ведь зато есть недвижимость.
И он напомнил о жалком домишке в Барневиле, близ Омаля, почти не дававшем дохода. Когда-то он входил в состав небольшой фермы, проданной еще г-ном Бовари-отцом. Лере знал все, вплоть до точного числа гектаров земли и фамилий всех соседей.
– На вашем месте, – говорил он, – я бы разделался со всем этим, и когда вы расплатитесь с долгами, у вас еще останутся деньги.
Эмма возразила, что трудно найти покупателя. Лере обнадежил ее, что разыщет; но тут она спросила, что же ей сделать, чтобы получить возможность продать домик.
– Разве у вас нет доверенности? – отвечал Лере.
Эти слова подействовали на Эмму, как глоток свежего воздуха.
– Оставьте мне счет, – сказала она.
– О, не стоит! – возразил Лере.
На следующей неделе он пришел снова и похвастался, что после энергичных поисков напал на некоего Ланглуа, который давно уже точит зубы на этот участок, но только не говорит, какую согласен дать цену.
– Не в цене дело! – воскликнула Эмма.
Но Лере предложил выждать, прощупать этого молодчика. Стоило даже съездить на место, и так как Эмма этого сделать не могла, то он обещал сам поехать и столковаться с Ланглуа. Вернувшись, он заявил, что покупатель дает четыре тысячи франков.
При этой вести Эмма просияла.
– По правде сказать, – заключил Лере, – цена хорошая.
Половину суммы Эмма получила немедленно, а когда она заговорила о счете, торговец заметил:
– Честное слово, мне жаль сразу отнимать у вас такую порядочную сумму!
Тогда она взглянула на ассигнации и, представив себе, как много свиданий сулят эти две тысячи франков, забормотала:
– То есть как же? Как это?
– О, – отвечал он с добродушным смехом, – со счетом ведь можно сделать все, что угодно. Разве я не понимаю семейных обстоятельств?
И, медленно пропуская между пальцами два длинных листа бумаги, он пристально посмотрел на нее. Потом открыл бумажник и разложил на столе четыре векселя, на тысячу франков каждый.
– Подпишите, – сказал он, – и оставьте деньги себе.
Она оскорбленно вскрикнула.
– Но ведь я вам отдаю остаток, – нагло отвечал г-н Лере. – Разве я вам не оказываю этим услугу?
И взяв перо, написал под счетом: «Получено от госпожи Бовари четыре тысячи франков».
– О чем вы беспокоитесь, когда через шесть месяцев вы получите окончательный
Эмма немного путалась во всех этих вычислениях, в ушах у нее звенело, как будто золотые монеты просыпались из мешков и падали вокруг нее на пол. Наконец Лере объяснил, что у него есть в Руане один приятель-банкир, некто Венсар, который учтет ему эти четыре векселя; а потом он сам вернет г-же Бовари остаток против настоящего долга.
Но вместо двух тысяч франков он принес только тысячу восемьсот: как и полагается, двести удержал за счет и комиссию приятель Венсар.
При этом он небрежно попросил расписку:
– Сами знаете… дело торговое… иногда бывает… И дату, – пожалуйста, не забудьте дату.
И тут перед Эммой открылись широкие горизонты осуществимых фантазий. У нее хватило благоразумия отложить тысячу экю, которыми она оплатила в срок первые три векселя, но четвертый случайно попал в дом как раз в четверг, и потрясенный Шарль стал терпеливо ждать, пока вернется жена и все ему объяснит.
Ах, если она не говорила об этом векселе, то только потому, чтобы избавить его от хозяйственных мелочей. Она уселась к нему на колени, стала ласкаться, ворковать, долго пересчитывала вещи, которые поневоле пришлось взять в кредит.
– Согласись, что за такую уйму вещей это не слишком уж дорого.
Не зная, что делать, Шарль скоро прибег к тому же Лере. Тот дал слово, что все устроит, если только господин доктор подпишет ему два векселя, в том числе один на семьсот франков сроком на три месяца. Чтобы как-нибудь выйти из положения, Шарль написал матери отчаянное письмо. Вместо ответа она приехала сама; когда Эмма спросила, удалось ли ему чего-нибудь от нее добиться, он ответил:
– Да. Но она требует, чтобы ей показали счет.
На следующее утро Эмма чуть свет побежала к г-ну Лере и попросила его выписать поддельный документ, не больше как на тысячу франков: показать счет на четыре тысячи – значило бы сознаться, что на две трети он уже оплачен, то есть открыть продажу участка – сделку, которую торговец провел в полной тайне, так что она в самом деле обнаружилась лишь гораздо позже.
Хотя цены на все товары были проставлены очень низкие, г-жа Бовари-мать, разумеется, нашла расходы недопустимо большими.
– Разве нельзя было обойтись без ковра? И к чему это менять обивку на креслах? В мое время в каждом доме полагалось только одно кресло – для пожилых: так по крайней мере было у моей маменьки, а она, уверяю вас, была женщина порядочная. Не всем же быть богачами! На мотовство не хватит никакого состояния! Я бы стыдилась баловать себя так, как вы, а ведь я – старуха, я нуждаюсь в заботах. Да, вот они – ваши наряды! Вот что значит пускать пыль в глаза! Как, на подкладку шелк по два франка?.. Есть ведь отличный жаконет по десяти, даже по восьми су.