12 повестей Марии Французской

Французская Мария

Но это абсолютно самостоятельный сюжет. Множество мужчин всех эпох примут эту историю близко к сердцу.

А имя Элидюк – вновь подает нам знак: это, пожалуй что, «избранный» и «изгнанный» в одном лице.

12. «Жимолость» – единственная вещь Марии Французской, представленная во всех антологиях, хрестоматиях средневековой литературы.

Это изолированный фрагмент из «Тристана и Изольды», извлеченный поэтессой, по ее словам, из рукописей, из старых книг. Отчего-то именно встреча влюбленных в лесу, кульминация их отчаяния привлекла внимание автора. Возможно, собранная в этом эпизоде пороховая энергия боли и безвыходности впрыснула в строки «Жимолости» нечто, что многих и многих притягивает к этим стихам по сей день.

Автор терпеливо разъясняет слово «шеврофей» – козий листик по-русски, приводит английские «готлиф», перевод тот же, а нам достается загадочное ботаническое «жимолость».

Что-то

из моих комментариев покажется наивным, что-то забавным.

* * *

Для меня нет сомнений в том, что сказочные повести в стихах Марии Французской – одно из первых подлинно литературных событий старинной, очень старой Европы. Обольстительная складность, мед для переводчика. Я даже взламывала эту чуть монотонную музыку синкопами и секвенциями.

Ее усмешка, твердая рука драматурга, простоватые с виду «входы и выходы» в каждую из баллад, ее доверительные отношения с «высшим» и «низшим» миром – все это было вне поля зрения тех, кто читает только по-русски.

Магическая реальность – так издавна это называется, и поэтесса была не сказочница, не фольклорист, а рассказчица. Пересказчица даже – она ведь перевела с латыни эти старые бретонские сюжеты, выбрав их из старых книг, потрудившись, видимо, в скрипториях. Так она пишет. Перевела она их на свой старофранцузский язык.

Отчего? Я не знаю, возможно, нуждалась в поддержке магией. Какой магией?

Настоящей, литературной, рифмованной.

Есть в мире Европа. Есть в Европе Франция. Там есть Бретань. Множество сказок там лежит, где положили очень давно. Корабли там заходят в бухты, такой контур побережья, чтобы спрятаться, как кораблик Гижмара.

А люди там живут, дети ходят в школы, по некоторым признакам.

В книжных магазинах продают карты местности – для тех, кто…

* * *

Моя пожизненная спутница, моя Мари де Франс кое-что завещала нам и, как всегда, сделала это тихим голосом, гибко, между сказочными строчками:

– читать и почитать старые книги;

– литературную работу делать тщательно и упорно;

– выбирать лучшее из того, что предлагает реальность, для высшей цели – обрабатывать и пересказывать, рифмовать и импровизировать, осваивать старинный сюжет как свой собственный, быть его хранителем.

Литературное изделие живет, как мы уже поняли, неправдоподобно долго, в некоторых странах особенно; много дольше каждого из нас.

Полюбит ли мой современник, говорящий и читающий по-русски, этих героев, их приключения?

Кое-что рискованно, кое-что очень по-моему.

Дело в том, что давно уж «нет в мире короля, которому смогу все песни перепеть, что в сердце берегу».

По преданию, Мария Французская жила и сочиняла при дворе Альенор Аквитанской. Писала «для своего короля».

Я уже не раз побывала на развалинах замка Альенор в городке Домфрон, в Нормандии. Ничьих следов там не обнаружила.

Пролог

Уж если дал ГосподьТаланта и ума —Не стоит избегатьНи чтенья, ни письма.Увидел – записал.И смотришь – семенаУже взошли, цветут,Прошли сквозь времена.Услышал – повтори.А тот, кто рядом был,Не слышал ничего.Что помнил – все забыл.А ты-то видел знак —Луч солнца, например.Вергилий делал так,И старенький Гомер.Для тех, кто слаб умом,Приходится творить.Им надобно сказатьИ трижды повторить.И ключик повернутьВ заржавленном замке —Чтоб звякнул бубенецНа самом языке.Взяла – перевелаЯ все на тот язык,Который вам знаком,И всяк к нему привык.Пусть

многие брались —Иных давно уж нет…Слова еще нашлись,Да потеряли цвет.И вот я приняласьЗа сказочки в стихах —Чтоб не перевеласьИстория в веках.

Чтоб шел за ночью день,Чтоб миром Бог владел.Чтоб знала место тень,А демон – свой предел.Нет в мире короля,Которому смогуВсе песни перепеть,Что в сердце берегу.А если уж найдуМужчину без грехов,Тотчас ему отдамТетрадь своих стихов.…Кому ж не дал ГосподьТаланта и ума —Пусть избегает хотьИ чтенья, и письма.

Гижмар

Когда рассказ хорош —там зернышко на дне.Ты зернышко найдешь, а сладко будет мне.Счастлива та страна, где добрые делаТворятся дотемна, и ночь у них светла.Могучи их цари, и тюрьмы там пусты.Светлы монастыри, а пастыри просты.Мы знаем много слов, но лучшие – тихи.И что нам до ослов, не верящих в стихи?Хочу вам рассказать негромким голоскомИсторию одну, добытую тайком.Бретонцы говорят: в стране забытых фейИстории лежат, но ты найти умей!

* * *

В то время правил Хёль,удачливый король.При нем – один сеньор.О нем скажу, позволь.Прекрасный кавалер звался Оридиал —Семейный человек, придворных идеал.С супругою своей он проводил часы —И дал им Бог детей невиданной красы.На то и есть Бретань, там имя – как удар.Девчушку звать Ноган, а мальчика Гижмар.Уж как их любит мать и ласковый отец —Но время вылетать из гнездышка, птенец!И юноша идет на службу к королю.Все юноше идет – как я это люблю! —Доспехи, стремена, и скачки, и бои…Вот были времена любимые мои!И юноша не ждет,что грянет волшебство —Во Фландрию идет, там яростней всегоВ огне далеких стран сражался кавалер…Но был один изъян: на женщин, например,Он вовсе не глядел, неясно почему,И ни одна из них не нравилась ему.Нет, более того: он избегал любви,Как будто бы и так носил ее в крови.Уже чуть-чуть смешондля преданных друзей,Невинен, отрешен живет наш ротозей.Но вот пришел домой.Сестра, отец и мать —Его наперебой ласкать и обнимать.Со всеми ровно мил, без радостей иных,Он целый месяц жил в семье,среди родных.