12 ульев, или Легенда о Тампуке
Шрифт:
Машина наблюдения стояла недалеко от подъезда. Следов вокруг не было. Оценив профессионализм «наружки», Хана хмыкнула и подошла к залепленным снегом «Жигулям» и постучала по дверце водителя. Окно приоткрылось. Крупный мужчина, сидевший за рулем, вопросительно уставился на нее в легком замешательстве.
— Молодой человек, — вежливо сказала Хана, — у меня дома замок заело, дверь теперь не закрыть. До мастерской не подбросите?
Водитель, немного подумав, спросил:
— А куда?
— Всего два квартала в сторону Невского, — в надтреснутом голосе пожилой женщины
— Нет. Не по пути. Занят я, — грубовато сказал мужчина. Окошко начало закрываться.
— Ну и ладно, пойду пешком, — немного обиженно и огорченно пробормотала Виктория Борисовна.
Дождавшись, пока она отойдет метров на десять, Герман Семенович Пименов сказал не оборачиваясь:
— Бондаренко, за ней! Со связи не пропадать ни на минуту. Стрижак, берем аппаратуру — и на квартиру.
— Ожучим хату, — радостно улыбнулся подчиненный, извлекая из-под сиденья чемоданчик с «клопами».
Не успела женщина дойти до угла дома, как все трое выскочили из машины.
Через час Хана вернулась. В сотне метров за ней маячила неразличимая фигура наблюдателя. Критически оглядев следы у все тех же «Жигулей», Виктория Борисовна сморщилась, как от неприятного запаха. За время, прошедшее с момента расставания с родной Конторой, летать там не научились, а вот профессионализма явно поубавилось.
— Новобранцы, — вздохнула она. — Все спешат, спешат...
Первое, что бросилось ей в глаза дома, был чисто вымытый пол в гостиной. Насухо вытертый паркет блестел, как новый. Ваза стояла на месте, но воды в ней, как ни странно, стало больше. Аккуратно убрав ее на место, Виктория Борисовна прошла на кухню, приговаривая ворчливо:
— Хоть пол помыли, и то польза... Чайники!
Просмотр видеозаписи доставил ей искреннее наслаждение. Внимательно отметив точку закладки подслушивающего устройства, она с удовольствием понаблюдала за Стрижаком, энергично ползающим на карачках с половой тряпкой. После киносеанса Хана вернулась в гостиную. Отодвинув висящую на стене картину, она убедилась, что «жучок» на месте.
Глава 40
КОМБИНАЦИЯ ИЗ ОДНОГО ПАЛЬЦА
Мозг сидел в своем кабинете и нервничал. Ситуация складывалась непростая. Он не попадал в такт событий, чего не случалось очень давно. Мобильный телефон отвлек его от размышлений негромким звонком. Артур Александрович немного подождал, настраиваясь, потом нажал светящуюся кнопку:
— Кнабаух.
— Профессор Файнберг. — Сухо и жестко представился звонивший. — Слушай внимательно, Мозг.
Имя, под которым Артура Александровича знали в криминальном мире города, было произнесено с явной издевкой.
— Ты влез не в свою игру, малыш. Из-за твоей придурковатой самодеятельности под угрозой планы людей, которых я представляю. Вернешь негра — прощу. Нет — либо пожизненное заключение, либо посмертное. От патологоанатома из морга. Ясно, дешевка уголовная?
Кнабаух, медленно поднимавшийся из своего кресла в течение всей речи, пришел в полное смятение. Сам факт, что кто-то безнаказанно диктует ему свою волю, был вопиющ. Однако существование
— Простите...
— Я же сказал тебе — прощу. — Бесцеремонно перебили его. — Везешь негра — живешь дальше.
Кнабауху стало страшно, но так просто он сдаваться не собирался. Все равно без Паука его дальнейшая жизнь была обречена на постоянное бегство и нищету.
— Вы меня не поняли. Мне бы хотелось получить у чернокожего юноши кое-какую информацию. К тому же я не понимаю, в чем ваш интерес в этом деле?
— Знаю я, чего тебе нужно. Паука хочешь. У меня твой урка. Мне падаль не нужна, могу подарить.
После этих слов, произнесенных Файнбергом у себя дома, Владимир Сергеевич Теньков, сидевший в углу комнаты, не удержался и тихонько сказал:
— Слышь, лепила, за базар... — и осекся, вспомнив, что сам принимал участие в создании текста, лежащего теперь на коленях у профессора.
Хана бросила на него испепеляющий взгляд, а Виктор Робертович продолжил, потея. Он изо всех сил старался выдержать заданный тон. Поводив пальцем по строчкам, он отыскал подходящий ответ:
— А насчет информации — ты и так узнал лишнее. Еще немного, и лопнешь....
Из динамика громкой связи донеслось учащенное дыхание Кнабауха.
— Очканул, дристамет, — удовлетворенно прошептал Паук.
Мозг лихорадочно размышлял, стоя на краю пропасти. Одно неверное слово и... Наконец он сказал осторожно:
— Откуда мне знать, что вы не лжете?
Профессор нашел ответ в конце первой страницы конспекта. Пока он, поднеся листок к самому носу, разбирал мелкий почерк Виктории Борисовны, стояла гробовая тишина. Кнабаух понял, что оступился. В попытке исправить положение Артур Александрович промычал в трубку, покрываясь холодным потом:
— Я имею в виду... может, его у вас и нет?..
Отчаявшись прочесть окончание, Файнберг сказал мрачно, выпятив для убедительности вперед нижнюю челюсть:
— Шелуп... ня борзая! Можешь сам послушать. Выньте кляп!
Паук тихо охнул:
— Шелупонь! Эх, лепила... — потом заорал во весь голос, как и было условлено на репетиции. — Амбец тебе, чушок драный! Собственным гарниром захлебнешься! — И по знаку Ханы смолк мгновенно, будто рот залепили пластырем.
Кнабаух помотал головой, представив себе, как где-то бьется связанный по рукам и ногам грозный пахан с кляпом во рту.
— Сейчас будет соглашаться, — шепаула Хана на ухо Виктору Робертовичу, — бери вторую страницу.
— Когда вам нужен негр? — спросил Мозг, еще не веря в такую удачу.
— Есть! — беззвучно, одними губами, сказала Виктория Борисовна.
— Вчера, — значительно прочитал Файнберг. — Меня уже торопят. Придешь один. Заберешь Паука. Отдашь негра — и свободен.
— А какие гарантии?
— Слушай, придурок, — устало сказал Файнберг, — мне твои убогие заморочки ни к чему. Кто ты такой, чтобы я вообще на тебя время тратил? Мне что, самому за негром к тебе приехать?