125 rus
Шрифт:
Божественны. Давным-давно, когда Бог уходил из прегрешившего Эдема на Небо,
сначала Он хотел забрать у людей всю красоту Земли. Но Его Любовь к людям и
Надежда перебороли справедливый гнев: Бог оставил людям божественные растения
– рододендроны. Но растут они не повсюду, а лишь в
высоких горах и ущельях, на приморских утёсах и осыпях, у ледников и водопадов.»
(источник: Н.Я. Репницкий, статья «Рододендроны Приморья»)
Еду в автобусе, который должен доставить меня во Владивосток, но на котором также
непонятно почему висит табличка «Вторая речка». Всё здесь носит двойные названия, что
аэропорты, что пункты назначения. Судя по карте, дорога идет вдоль моря (настоящее
Японское море!), но я не могу увидеть его, и из окон видны только извечные сопки. То и
дело на сопках проблескивают яркие фиолетовые пятнышки. Это багульник. Так здесь
неправильно называют особые разновидности рододендрона. В принципе, я вижу в этом
смысл – куда более звучно произносится и слышится «багульник», нежели
«рододендрон».
За два сиденья впереди меня старушка везет с собой несколько веточек, усыпанных
темно-лиловыми цветочками. На склонах растет это растение, и, я слышал, его часто
встретишь на кладбищах (оттого ли, что кладбища тут тоже на склонах, да и всё вообще
расположено на склонах?..). Пурпурная лента змеей извивается вниз по склону, вниз, туда,
где темно, где вечер уже собрался наступать, и где туман клубится своей бутафорской
мистикой. Проехали указатель на Сад-Город – тоже забавно. Город, где сады багульника?
Я почти засыпаю. Город с фиолетовыми садами (Purple Haze, как у Джимми Хендрикса)
фиолетовых цветов.
Я прислонился виском к стеклу, и кажется, словно чужие воспоминания можно
услышать через предметы: гул электрички, колонку с водой на Седанке (еще одно
китайское название), ржавые лодки и кленовые листья… Я никогда этого не видел, но,
вполне возможно, кто-то до меня прислонялся к этому автобусному окну. Тем более,
рядом полно кленов, параллельно дороге вдоль моря идут железнодорожные пути, а
Седанка – вот она, Седанка, вполне себе настоящий поселок.
Воздух с каждой пройденной минутой становится свежее по-ночному, а с каждым
проеханным километром – свежее по-морскому. Терпеть не могу сумерки, всегда
ухудшается зрение, неудобно писать. Но каждому – своё. Пусть для меня вечернее солнце
тяжелее свинца, а на нежные цветы багульника
«спокойной ночи, я буду снова греть вас завтра». И они царственно засыпают, не смотря
вниз, туда, где страшно и темно, и где туман окутывает корни и подножья.
Хочется, как же отчаянно хочется написать что-то стоящее, а вместо этого я, закинув
одну ногу на другую, вертя ручку, сосредоточенно склонился над пустым своим
многобуквием. «Многобуквием» рифмуется с «реквием». Сразу вспомнил Ахматову. Ну и
Гумилева, соответственно. Что за вздор. Бессмыслица, бессмыслица, бессмыслица.
Марина, в длинном черном платье, с короткой прической а-ля Анна Андреевна,
затягивается сигаретой без фильтра, а я вкрадчивым голосом декламирую:
«Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далёко-далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.»4
Послушай, далёко-далёко, на берегу Тихого океана... Заметил одну интересную деталь:
чем ближе к Владивостоку, тем гористее ландшафт и ярче краски леса. На автобусных
остановках стены украшены мозаиками с изображениями морской фауны: коньки,
осьминоги… Две полосы дороги из Артема уже давно превратились в четыре, а затем, по
мере приближения к большому городу, в шесть.
Вот, кажется, я приехал во Владивосток. В середине проезжей части установлен
большой герб, и нарисованный на нем тигр приветствует гостей. Ну, «приветствует», я,
конечно, загнул. Вообще-то на гербе тигр рычит куда-то в сторону. Но он так царственно
смотрит, что я представляю тигра одновременно радушным хозяином, встречающим
недавно прибывших, и грозным защитником, обещающим хищную расправу над теми, кто
едет во Владивосток с дурными намерениями.
Появились две огромные каменные стены, прямо возле дороги, высотой с дом, не
меньше. Первая стена была посвящена лесу, а точнее, тайге. На ней были вырезаны всякие
желуди, кишмиш, тигр (куда же без него, родимого) и женьшень.
Это все, что я успел запомнить, потому что на таком увлекательном моменте водитель
автобуса, как назло, прибавил газу. Следующая стена была длиннее предыдущей,
начиналась и заканчивалась она якорями, а в центре ее красовались медузы, морские
звезды, русалка и Нептун (или Посейдон – для тех, кто, как и я, предпочитает Грецию).
Вторая речка – оказывается, всего лишь автовокзал, как мне объяснили. Чтобы