12

Санивский Сергей Анатолиевич

В прошлом мире подобная мутация сулила бы мне проблемы с кожей, хреновое зрение и слабоумие на сдачу. Но здесь ничего подобного нет - я даже не простужался ни разу. А значит, у меня есть что-то, позволяющее пересилить болезнь. Полагаю, это что-то начинается на "ча" и заканчивается на "ра". К сожалению, действует оно не идеально.

Нидаймё погиб, когда ему было... сорок три года. Рядом с его именем красуются имена двух жён, но нет детей. Почему? Их не было вовсе, или они не дожили до именования?

В

любом случае - плохой знак.

Надо бы выяснить, как выглядели остальные мои родичи. Хаширама на своих портретах самый обычный брюнет, но у него с Тобирамой разные матери. Внешность "моих" полнородных братьев Итамы и Каварамы неизвестна - оба умерли совсем юным. Как и сестра Сутему.

Зато теперь понятно, откуда взялось Теневое Деление. Стремительно теряя родню, Тобирама всеми силами пытался понизить смертность и травматизм среди шиноби. Вроде как уменьшить профессиональные риски. Получилось лишь отчасти.

Я свернул свиток.

– Значит, вырождение...

И когда сестра собиралась мне об этом сообщить? Лет через пять-десять?

Не могу сказать, что сильно расстроен, скорее... слегка огорчён. Самую малость. Чепуха, конечно. Если не думать о чувствах Тсунаде.

Обнимашки с приёмным братиком - хреновая замена собственной мелюзге.

И наконец, наступил день, когда защита пала. Я смахнул трудовой пот, принял заслуженные поздравления, а потом устроил экскурсию для двойников Какаши и Тсунаде. В стене прорезали проход и притащили дополнительное освещение. Лаборатория выглядела сногсшибательно! Чернели строгие знаки свёрнутых печатей. Нарядно блестели приборы и механизмы. Беломраморный зал для фуиндзютсу сверкал, как кусок рафинада. Комнаты, полностью одетые в серебристый металл, дышали сухим холодом. Моя гордость стояла у стен - солидные несгораемые ящики. Очень много ящиков.

Я смог! Снял защиту и даже не запоганил бесценные находки.

И кто молодец? Я молодец!

– Надо поднять их наверх, - сестра с намёком покосилась на Какаши.

– Сделаем.

Свободными вечерами мы с отцом чинили подъемник и катали тележки. Ключи от ящиков так и не нашлись, поэтому печати с них обдирал я, а замками занималась смешливая тётушка-взломщица из АНБУ. Трудились мы в одной комнате, и мне удалось уговорить её дать пару уроков. Никогда не знаешь, что пригодится в жизни.

А потом в дальнем углу лаборатории я нашёл саркофаг.

Это было странно, потому что обычай укладывать покойников в деревянные коробки и зарывать их в землю тут не прижился. В Стране Огня мертвецов сжигали, а хоронили только пепел. Гигиенично и экономично. Но этот пузатый и продолговатый ларец с выгнутой крышкой-лодочкой слишком явственно походил на гроб.

– Смотрите какой...

саркофаг!
– правильного слова я не знал и ляпнул по-русски.

Какаши обернулся.

– Что?

– Вот это. Ящик для покойников.

– Хочешь сказать, что в нём тело?
– отец насторожился.
– Почему вдруг? Ты что-то вспомнил?

– Э-ээ...

Убей - не знаю! Просто уверен, что в деревянной коробке мертвец.

Какаши красноглазо сощурился.

– Там барьер. Но если внутри покойник... то наверняка какой-то необычный и ценный.

Мы переглянулись, и загадочный саркофаг уехал наверх следующим рейсом.

Вскрывала коробку сестра.

Крышка поднялась, и на миг я подумал, что гроб полон воды, но почти сразу понял, что мерцает прозрачный барьер. Под защитной преградой лежал натуральный "нефритовый принц". В смысле - тело, заключённое в подобие древнекитайского погребального костюма из парафиново-белых каменных пластинок.

– Всего лишь Учиха, - Тсунаде бесцеремонно запустила руку внутрь гроба.
– Зато вот это большая редкость или... даже огромная. Мангекё шаринган, - она продемонстрировала сосуд, до краёв залитый медицинским гелем.

Да ну нафиг?!!

Глаз, висящий внутри банки, выглядел абсолютно непримечательно - тёмная, почти чёрная, радужка, белок в паутине капилляров, обрезки мышц и короткий хвостик зрительного нерва. Даже близко не похоже на шаринган.

– И, кажется, я догадываюсь чьё именно это тело. Странно только, что глаз один...
– отставив банку, сестра поддела край нефритовой маски шпателем.
– Неужели второй дедушка отпрепарировал?..
– Тсунаде поднажала и каменный намордник крякнул.

Я ожидал увидеть мумию, но под слоями нефрита и ткани оказалось узкое бледное лицо. Из-за серой щетины покойник выглядел неопрятно. Впрочем, наголо обритая голова и смятая почерневшая скула тоже его не красили. Веки пустой глазницы были аккуратно заштопаны нитками.

Зомби вульгарис.

– Вы только посмотрите!
– Тсунаде бережно приоткрыла уцелевший глаз трупа - роговица была мутной как молоко.
– Учиха Мадара. Мой дедушка одолел его, а тело, получается, отдал брату. Интересно, правда?

Угадайте, кто обалдел больше всех?

Post Scriptum

Катсую оказалось больше тысячи лет. И львиную долю этого времени она прожила одна-одинёшенька в Шиккотсурин.

– Вам там не скучно, Катсую-сама?

Слизняк развеселился.

– Тобирама-сама тоже об этом беспокоился.

– Не удивительно. А каким он был?

– Почти как ты. - Ясно... Скажите, Катсую-сама, а вы умеете читать?