13 диалогов о психологии
Шрифт:
А.: Потом это владение языками облегчило обучение Сеченова в лабораториях Германии и Франции у знаменитейших физиологов XIX столетия. Кстати, Сеченов отмечал, что “незнание языков у большинства наших студентов представляет большое зло” и “пора положить этому конец, изменив способы обучения языкам”. С: Я смотрю, с тех пор практически ничего не изменилось…
А.: Итак, сначала Сеченов поступает в военно-инженерное училище, поскольку при поступлении туда требовалась самая низкая плата за обучение да давали какое-то казенное обмундирование. Но там Сеченов недоучился год, поскольку однажды на исповеди признался в том, что написал анонимное письмо начальнику училища, в котором осуждал фискальство в училище. Тайна исповеди открылась для начальства, и Сеченова, в том числе и за другие его дисциплинарные “проступки”, не перевели в выпускной класс, к его счастью, как он потом сам говорил… Перед окончательным отчислением из училища Сеченов побывал в Киеве в качестве пра-
242 Диалог 6. Что может наблюдать психолог? Конечно, поведение
порщика саперного батальона, и одна из местных дам, о которой у Сеченова нашлось немало теплых слов в его “Записках”, сориентировала его на поступление в Московский университет, на медицинский факультет. И в 1850
И.М. Сеченов: На первых двух курсах я учился очень прилежно и вел трезвую во всех отношениях жизнь, а с переходом на 3-й курс свихнулся в самом начале года и от медицины, и от трезвого образа жизни [1, с. 85]. С: Ага, значит, и великие оступаются? А.: И вовсе не потому, о чем ты думаешь.
И.М. Сеченов: Виной моей измены медицине было то, что я не нашел в ней, чего ожидал, — вместо теорий голый эмпиризм.
Первым толчком к этому послужили лекции по частной патологии и терапии профессора Николая Силыча Топорова — лекции по предмету, казавшемуся мне самым главным. Он рекомендовал нам французский учебник Гризолля и на своих лекциях очень часто цитировал его… Купив эту книгу, начинавшуюся, сколько помню, описанием горячечных болезней, читаю …и изумляюсь — в книге нет ничего, кроме перечисления причин заболевания, симптомов болезни, ее исходов и способов лечения, а о том, как из причины развивается болезнь, в чем ее сущность и почему в болезни помогает то или другое лекарство, ни слова… Нужно, впрочем, отдать справедливость лекциям Николая Силыча: для тех, кто не ожидал от него, как я, теории болезней, они могли быть даже поучительны, потому что, будучи большим практиком, он много говорил о виденных им интересных случаях [1, с. 85-86]. С: Опять в мой огород камешек. Великий ученый не может ограничиться набором эмпирических фактов — ему теории нужны…
А.: Не обижайся. Ведь есть два рода деятельности психологов. Одни больше занимаются исследовательской деятельностью, и тогда мы условно называем их психологами-исследователями; другие больше занимаются практической работой (психодиагностикой, психотерапией и так далее), и тогда мы условно говорим о них как о психологах-практиках. С: Почему “условно”?
А.: Поскольку иногда в особых случаях исследователь и практик соединяются в одном лице. Таковыми были, например, Выготский и Лурия… Но Сеченов, действительно, тяготел больше к исследовательской работе, причем не медика даже, а физиолога. И эта неудовлетворенность преподаванием медицинских дисциплин сыграла с ним интересную шутку, благодаря ей Сеченов вошел не только в историю физиологии, ноив историю психологии: он начинает ходить на лекции для студентов других факультетов, посещает лекции по истории и психологии. И вот что интересно. Сеченов был, что называется, “махровым идеалистом” в самом начале своего психологического пути. От одного приятеля Сеченов узнал о существовании немецкого психолога-идеалиста Бенеке… И.М. Сеченов: Я купил два сочинения Бенеке …и… погрузился по уши в философские вопросы… Начитавшись Бенеке, где вся картина психической жизни выводилась из первичных сил души, и не зная отпора этой крайности со стороны физиологии, явившегося для меня лишь много позднее, я не мог не сделаться крайним идеалистом и оставался таковым вплоть до выхода из университета. Это я помню по следующему случаю. Будучи на 5-м курсе, я получил раз от проф. Пикулина (он был женат на сестре СП. Боткина и знал обо мне, конечно, от последнего) приглашение к нему на вечер, где между гостями был проф. Мин и тогдашний издатель “Московских ведомостей” Евгений Корш… На этом вечере велись жаркие психологические споры. Мин был последователем энциклопедистов и доходил до того, что считал психику родящейся из головного мозга таким же образом, как желчь родится из печени, а Евгений Корш и я были защитниками идеализма [1, с. 89-90]. А.: Я думаю, что именно это прохождение через ряд гуманитарных наук и глубокое знание идеалистических учений как раз и помогло впоследствии Сеченову избежать той вульгаризации в понимании психической деятельности, ко-
244 Диалог б. Что может наблюдать психолог? Конечно, поведение
торой, увы, не избежали его последователи и представители других “объективных” течений в психологии…
Окончив 5-й курс и получив диплом доктора, Сеченов уезжает на несколько лет учиться за границу. Трудно даже перечислить всех крупных физиологов, у которых он учился. Это были немецкий физиолог Иоганн Мюллер, вошедший в психологию “теорией специфических энергий органов чувств”, тогда еще молодой Эмиль Дюбуа-Реймон, считавший, что проблема возникновения психического никогда не будет решена, знаменитый Герман Гельмгольц, измеривший скорость нервного импульса. Учился Сеченов и у австрийского физиолога Карла Людвига в Вене, явившись к нему однажды без всяких рекомендаций. Исследования Сеченова, выполненные в то время, печатались в немецких журналах и принесли ему определенную известность. Но всемирную славу принесли ему казавшиеся вначале скромными физиологические исследования в лаборатории знаменитого французского физиолога Клода Бернара, автора учения о гомеостазисе. Эти исследования Сеченов описал в работе “Рефлексы головного мозга”, получившей буквально скандальную известность в России. С: А что такое?
“Рефлексы головного мозга” Сеченова и проблема физиологических механизмов произвольного поведения
А.: О, это целая история. Вот что писал один современник Сеченова: “Осенью 1863 г. появились в “Медицинском вестнике” “Рефлексы головного мозга” (они в 1866 г. вышли отдельной книгой)… Не одна молодежь, но и люди более зрелых поколений прочли “Рефлексы” с самым серьезным вниманием; номер “Медицинского вестника” переходил из рук в руки, его тщательно разыскивали и платили большие деньги. Имя И.М. Сеченова, доселе известное лишь в тесном кругу ученых, сразу пронеслось по всей России. Когда через 3 года я очутился в Сибири и прожил в
С: Что-то напоминает об ажиотаже вокруг работ Ламет-ри… А.: Ты прав, работы Сеченова, как и Ламетри, тоже называли “богохульными”. Х.С. Коштоянц: 4 апреля 1866 г. в Петербургский цензурный комитет было представлено напечатанное в виде отдельной книги первое издание “Рефлексов головного мозга”, отпечатанное в количестве 3000 экземпляров, без предварительной цензуры, 7 апреля Совет главного управления по делам печати вынес постановление о наложении ареста на книгу, а 9 июня 1866 г. было возбуждено судебное преследование против автора книги… Возбуждая судебное преследование против Сеченова, Петербургский цензурный комитет сообщил прокурору окружного суда ряд мотивов обвинения и среди них следующие: “Сочинение Сеченова объясняет психическую деятельность головного мозга. Она сводится к одному мышечному движению, имеющему своим начальным источником всегда внешнее, материальное действие. Таким образом, все акты психической жизни человека объясняются чисто механическим образом… Эта материалистическая теория, приводящая человека, даже самого возвышенного, в состояние простой машины, лишенной всякого самосознания и свободной воли, действующее фаталистически, ниспровергает все понятия о нравственных обязанностях, о вменяемости преступлений, отнимает у наших поступков всякую заслугу и всякую ответственность; разрушая моральные основы общества в земной жизни, тем самым уничтожает религиозный догмат жизни будущей; она не согласна ни с христианским, ни с уголовно-юридическим воззрением и ведет положительно к развращению нравов. И поэтому … книга Сеченова … подлежит судебному преследованию и уничтожению как крайне опасная по своему влиянию на людей, не имеющих твердо установленных убеждений”. В обвинении приводится и тот мотив, что книга стоит дешево (80 коп.) и что это указывает на намерение автора “сделать свою теорию наиболее доступной для публики” [2, с. 15-16].
С: То, что любая материалистическая работа в чем-то подрывает религиозные догматы, мне более или менее по-
246 Диалог 6. Что может наблюдать психолог? Конечно, поведение
нятно. Настораживает другое: Сеченов действительно сводил всю психику к физиологии, то есть к рефлексам?
А.: Вот что значит изучать чьи-то идеи не по первоисточнику: действует механизм “испорченного телефона”. Давай же обратимся к самой работе Сеченова, чтобы понять его позицию.
В ней описывается, прежде всего, открытое Сеченовым явление “центрального торможения”. До того было известно всего два-три случая тормозящего влияния нервов на функционирование органов. В 1845 году немецкий физиолог Ве-бер открыл тормозящее влияние раздражаемого блуждающего нерва на частоту сердечных сокращений, да чуть позже немецкий же ученый Пфлюгер открыл подобное действие одного из черепных нервов на движение кишок. Сеченов же обнаружил, что раздражение некоторых центров в головном мозгу (он использовал химическое раздражение поверхности мозга лягушки поваренной солью) оказывает тормозящее влияние на деятельность спинного мозга, задерживая, например, движения конечностей. Этим, казалось бы, сугубо физиологическим открытиям Сеченов придал “широкий жизненный смысл” [3, с. 277]. Сеченов увидел в данном явлении материальный механизм произвольного (волевого) поведения, которое объяснялось ранее и в современной ему психологии исключительно из принципа свободной воли. Если элементарные психические процессы еще рассматривались в парадигме детерминистского способа объяснения, то уж произвольные действия считались как бы выпадавшими из всеобщей детерминистской связи. Эту позицию, как бы вытекавшую из “здравого смысла”, хорошо выразил однажды Лев Толстой: “Вы говорите, я не свободен. А я поднял и опустил руку. Всякий понимает, что этот нелогический ответ есть неопровержимое доказательство свободы” [4, с. 331]. Сеченов впервые сказал, что и кажущиеся свободными — в смысле ни от чего не зависящими, кроме свободного волеизъявления человека, — акты подчиняются определенным объективным законам. Так что всеобщий принцип детерминизма (всеобщий, конечно, для материалистической философии) торжествует и здесь. С: Значит, опять выведение механизма работы сознания из работы мозга? А.: Ты хочешь сказать, что Сеченов свел всю психическую деятельность к физиологической работе мозга?
Смысл понимания психической деятельности как рефлекторной 247 С: А разве не так?
А.: Что ты называешь физиологической деятельностью мозга?
С: Ну, все эти рефлексы.
А.: А что такое рефлекс?
С: Физиологическое явление.
А: Оно такое же физиологическое, как и психологическое. Это в нашем обыденном языке оно стало отождествляться с сугубо физиологическими явлениями. Но ведь слово “рефлекс” означает “отражение”, отражение каких-то условий, прежде всего внешнего мира, которые организм учитывает в своих реакциях на них. Да, действительно, Сеченов проводит аналогию психической деятельности с элементарными рефлексами типа безусловных рефлексов чихания или глотания… С: Иты хочешь сказать, что это правильно?
А.: Ты не дослушал до конца. Аналогия, кстати, еще не означает отождествление. К тому же, чтобы ее понять, надо основательно поработать с текстами.
Попробуем это сделать. Итак, рефлекс — это всегда процесс, происходящий, кстати, в реальном пространстве и времени, процесс отражения каких-то свойств внешнего мира. Под этим же углом зрения мы можем взглянуть и на психическую деятельность, что и делает Сеченов в “Рефлексах головного мозга”. Впоследствии эти же мысли получат свое развитие в 1873 году в работе “Кому и как разрабатывать психологию”, ставшей, как я уже говорил, новой программой построения психологии как самостоятельной науки. Смысл понимания Сеченовым психической деятельности как рефлекторной И.М. Сеченов: Мысль о психическом акте как процессе, движении, имеющем определенное начало, течение и конец, должна бытъудержана как основная… Мысль о психической деятельности с точки зрения процесса, движения, представляющая собою лишь дальнейшее развитие мысли о родстве психических и нервных актов, должна быть принята за исходную аксиому, подобно тому как в современной химии исходной истиной считается мысль о неразрушаемости материи [6, с. 30].