13-й отдел НКВД. Книга 2
Шрифт:
При этом ее улыбка была такой, словно она беседует с полным психом. Судя по взгляду и выражению лица девчонки, меня таким и представили в этой истории. Она снова обратилась к офицеру на немецком, качая головой. Вот даже понимать не нужно, чтоб сделать вывод, что сейчас фрицу рассказывается о каком-то местном юродивом, которого, от греха подальше, посадили в кузов, чтоб он нормальным людям не мешал. Интересно, но Марта, которую, я так понимаю, тут должны знать, если не все подряд, то хотя бы многие, не просто так же она с руководящим составом отирается, показываться из кабины не спешила.
Немец посмотрел на меня с любопытсвом. Как на диковинное животное. А потом поднял с земли палку, валяющуюся рядом, и натурально концом ткнул в меня. Господи, что блондиночка ему там наплела, интересно. Будто я не просто псих, но ещё и буйный? Но все же, одна
Ну, вот, собственно говоря, именно в этот момент и случилось то самое «что-то пошло не так». Вдалеке, со стороны откуда мы приехали, раздались выстрелы вперемешку с криками. Фриц сделал стойку, моментально отскочив от блондиночки, и глядя туда, откуда доносился шум. Похоже, удача решила, достаточно с нас. Теперь пропуск их командующего мало поможет. Как ни крути, но за мешками валяется человек, которого там быть не должно и пропажу которого сейчас обнаружили.
Но меня удивила девчонка. Серьезно. Как удивила… Я просто охренел. Она вдруг вытащила из кармана пальто, красивого такого, приталенного, с меховой оторочкой, пистолет и, не сомневаясь ни секунды, выстрелила в немца, который от веселой легкомысленной особы подобного пердимонокля не ожидал. Потом Лизонька гаркнула во весь голос «Генрих, гони!» и подскочила к бортику, протягивая мне руку. На автомате я ухватил ее запястье, дёрнув изо всех сил блондиночку на себя. В итоге, она буквально залетела наверх, упала не меня, а так как я столь активных действий не ожидал, то и напрячься не успел. Мы завалилась назад, на мешки. Тем более, что Мацкевич на удивление оказался не только послушным, но и с отличной реакцией. Машина сорвалась с места так, будто это не грузовичок военного времени, а участник ралли «Париж – Даккар».
– Ты… его убила.
Это все, на что у меня хватило слов.
– Было бы лучше, если бы он нас убил?
Машину швырнуло в сторону. Лиза отлетела, ударившись боком о борт. Немцы, которые стояли впереди, естественно открыли стрельбу.
– Да твою ж мать! – Я сунул руку за мешок, вытаскивая автомат.
– Это «Шмайсер»? Дай! – Лиза быстро поползла на коленях ко мне, вырвала оружие, а потом вскочила на ноги, упав грудью на кабину, опираясь локтем, и совершенно профессионально выпустила очередь по мечущимся немцам, при том, что Мацкевич пёр без остановки, на таран. Шлагбаум слетел сразу же от первого удара. Для второго у нас и не было возможности.
Я быстро перекинул несколько мешков вперёд, создавая какую-никакую, но все же защиту, потом рванул девчонку вниз, заставляя ее лечь.
– Ты совсем больная?!
– Иди к черту! Сам дурак! За каким ты потащил священника?! Идиот.
Лиза перекатилась на живот, шлепнула ствол автомата сверху мешка и снова выпустила очередь.
– Отдай ружье папочке! – Я рухнул рядом.
– Нельзя. Придурок! У тебя святая вещь в кармане. Нельзя! Испоганишь все.
Лиза оттолкнула меня локтем, явно опасаясь, что отниму у нее «шмайсер», как она его назвала. Машину кидало на ухабах, и нас из-за этого мотыляло со страшной силой. Ко всему прочему, подключился пулеметчик а это было, ой, как нехорошо. К тому же, отчётливо слышался звук мотоциклов. Ну, естественно, боевые кони фрицев.
Не знаю, думаю, вряд ли бы мы ушли. Но в этот момент со стороны города раздался оглушающий взрыв. Столб огня взметнулся вверх, озаряя окрестности
– Склад боеприпасов. На наше счастье. – Крикнула Лизонька мне в ухо. Ветер хлестал по лицу и слова уносило в сторону.
– Ага. Думаю, у этого «счастья» есть конкретное имя. Бабка твоя, похоже.
Естественно, кроме Натальи Никаноровны сделать этого никто не мог. На «случайность» точно не спишешь. Похоже, бабуля не подвела и сотворила то, что очень сильно отвлекло немцев от мчащейся по полям машины. А Мацкевич реально гнал вперёд, не глядя. С главной дороги он ушел сразу же. Теперь мы просто неслись по буеракам и замёрзшим комьям грязи. Учитывая, что совсем недавно здесь шел бой, это была не просто гонка по пересечённой местности, а самый, что ни на есть, аттракцион. Подкидывало так, что я пару раз практически прокусил язык. Лизоньку то и дело швыряло прямо на меня. Хоть бы священника не придавило мешками. Будет очень обидно, если с ним что-то произойдет непоправимое. Я ползком, потому как встать, даже на колени, не представлялось возможным, добрался до дальней стенки кузова и перегнулся через угольное заграждение. Алексей лежал на спине, хотя, укладывал его на бок, но при этом признаков жизни не подавал.
– Твою ж мать. – Подобрался ещё ближе и двумя пальцами нащупал сонную артерию. Сложно было определить наверняка, потому что условия явно не подходят для медицинского обследования, однако, скорее всего, вроде бы жив.
– Ну, что? – Девчонка, как и я, приползла, устроившись рядом.
– Да нормально, наверное. Если это применимо к ситуации. Странно, почему Марта не помешала Мацкевичу?
Спросил больше самого себя, чем Лизу.
– Потому что это личный приказ фон Бока. Любыми способами попасть в Москву, получить книгу и доставить ее генералу в руки.
– Он играет на самого себя?
Лиза посмотрела на меня с сомнением, но потом все же ответила.
– Практически. Фон Бок изначально не был сторонником нападения на Советский Союз. И войной он недоволен. Геббельс же наоборот, за несколько лет до начала всего этого, – Лиза неопределенно махнула рукой, очертив в воздухе круг, – рассказывал о личных беседах с Гитлером, планах стереть с лица земли Москву и Ленинград. Несколько дней назад он сформулировал директиву, запретившую называть советских бойцов солдатами, чтобы простые немцы не сравнивали этих «животных и чудовищ» с солдатами рейха. По крайней мере, фон Бок вспоминает это так. В Берлине и здесь, на фронте, есть небольшая группа людей из военных, которые хотели бы не просто изменить ситуацию в отношении войны, но и убрать самого Гитлера. Эта история тянется с 1938 года. Замешаны люди в вермахте, военной разведке. Их цель – отказ от агрессивной внешней политики Германии и завершение войны. Во главе заговорщиков – полковник Хеннинг фон Тресков, племянник фон Бока. Сейчас они действуют в штабе Группы армий «Центр» на Восточном фронте. Поэтому, как только объявился Мацкевич и потребовал передать лично Геббельсу о его готовности к сотрудничеству, Фон Бок был вынужден это сделать. Много свидетелей, во-первых. А во-вторых, на тот момент он ещё не знал о ценности Генриха для Гитлера. Теперь знает. В том числе о книге. От самого Мацкевича. Тот, не имея информации о расколе среди фашистского командования, сам все рассказал. Поэтому Марта – человек именно фон Бока. У нее есть конкретный приказ, она будет действовать соответственно ему. Даже если ради этого придется убивать своих же. Немецких военных, имею ввиду.
– Это все тебе рассказал генерал? – Я с недоверием посмотрел на девчонку. Выглядела она, конечно… Красивое пальто превратилось в половую тряпку, которая обтерла весь кузов машины, при том, что ещё вокруг лежали мешки с углем. Волосы растрепались и развевались на ветру. Лицо тоже было извазюкано то ли угольной пылью, то ли просто грязью.
– Да. Просто я могу… как бы это сказать… подтолкнуть человека, в принципе, любого, к откровениям. Кроме тебя. На тебя не действует.
– Это я уже понял…
Откинулся спиной на мешки и закрыл глаза, собирая мысли в кучу. Итак, что мы имеем. Непонятного священника, с которым я очень надеюсь все же поговорить. Не менее непонятный крест. Сунул руку в карман и вытащил вещицу, отданную мне Алексеем. Совершенно обычный. Чуть больше стандартных размеров. На нем нет ничего. Вообще. Ни привычного изображения распятого сына божьего, ни каких-то символов веры. Просто гладкий деревянный крест. На толстой грубой верёвке.
– Что это? – Я протянул руку ладонью вверх, позволяя Лизе тоже видеть лежащий там предмет.