1356 (др.перевод)
Шрифт:
Бертийя была мягкой и нежной брюнеткой, а эта женщина - крупной и запоминающейся блондинкой. Высокая, почти как Бастард, и ее бледно-золотые волосы, казалось, светились в восходящем зимнем солнце.
У нее были умные глаза, широкий рот, длинный нос и стройное тело, облаченное в кольчугу, начищенную проволокой, песком и уксусом так, что она казалась сделанной из серебра.
Господи, подумал монах, да там, где она прошла, должны распускаться цветы. У ребенка, мальчика лет семи-восьми, было ее лицо, но
– Моя жена Женевьева, - представил женщину Бастард, - и мой сын Хью. Это брат...
– он остановился, не зная, как зовут монаха.
– Брат Майкл, - представился монах, не в силах отвести глаз от Женевьевы.
– Он привез мне послание, - сообщил Бастард своей жене и жестом указал, что монах должен отдать Женевьеве этот истрепанный клочок пергамента с рассохшейся, потрескавшейся и искрошившейся печатью графа.
– Сэру Томасу из Хуктона, - прочла Женевьева имя, написанное поперек сложенного пергамента.
– Я Бастард, - сказал Томас. Он был крещен Томасом и большую часть своей жизни называл себя Томасом из Хуктона, хотя, если бы захотел, мог называть себя и по-другому, поскольку граф Нортгемптон возвел его в рыцарское достоинство семь лет назад. Кроме того, хотя и рожденный бастардом, Томас имел права на графство на востоке Гаскони.
Но он предпочел быть известным как Бастрад. Это внушало врагам дьявольский страх, а напуганный враг уже наполовину побежден.
Он взял у жены послание, подцепил ногтем печать, а потом решил, что чтение письма может и подождать, засунул его за перевязь меча и хлопнул в ладони, привлекая внимание своих людей.
– Через несколько минут мы отправляемся на запад! Приготовьтесь!
– он повернулся и поклонился аббату.
– Прими мою благодарность, - вежливо сказал он, - законники, несомненно, придут поговорить с тобой.
– Господь им поможет, - с готовностью ответил аббат.
– А это, - Томас добавил еще денег, - для моих раненых. Позаботься о них, а тех, кто умрет, похорони и отслужи мессу.
– Разумеется, господин.
– Я вернусь проверить, что их должным образом лечили.
– Буду с радостью ждать вашего возвращения, сир, - солгал аббат.
Эллекены вскочили на коней, и пока Томас прощался с солдатами, отправлявшимися в лазарет, дрянные монеты ссыпали в кожаные мешки, погрузили на вьючных лошадей и под все еще восходящим солнцем поскакали на запад.
Брат Майкл ехал на чьей-то лошади рядом с Сэмом, который, несмотря на юное лицо, очевидно, являлся одним из предводителей лучников.
– Часто ли Бастард прибегает к услугам законников?
– спросил монах.
– Он их ненавидит, - ответил Сэм.
– Если бы мог, он бы утопил всех проклятых законников до последнего в самой глубине ада, и пусть дьявол завалит их дерьмом.
– И все же пользуется
– Пользуется?
– Сэм рассмеялся.
– Он сказал так аббату, правда?
– Сэм мотнул головой на восток.
– Там, брат, за нами следуют с полдюжины людей.
Они не очень-то умны, потому что мы заметили их, а теперь они собираются поговорить с аббатом.
Они вернутся к своему хозяину и скажут, что видели, как мы поехали на запад , а его жирдяйская светлость будет ждать визита законника. Только не дождется. Вместо него он получит вот это.
Он похлопал по гусиному оперению стрел в колчане. На некоторых перьях засохла кровь от боя в Вийоне.
– Ты имеешь в виду, что мы собираемся сражаться с ним?
– уточнил брат Майкл и не заметил, что сказал «мы», как и не задумался, почему он все еще с эллекенами вместо того, чтобы идти в Монпелье.
– Конечно, черт возьми, мы собирается сразиться с ним, - презрительно сказал Сэм.
– Чертов граф обманул нас, не так ли? Поэтому мы повернем на юго-восток как только те сонные ублюдки закончат трепаться с аббатом.
Потому что они не поедут за нами, чтобы убедиться, что мы уехали на запад. Они из того рода сонных ублюдков, которые думают не дальше следующего кувшина эля, а Томас - думает, Томас думает на два кувшина вперед, он таков.
Томас услышал комплимент и повернулся в седле.
– Только на два кувшина, Сэм?
– На сколько тебе угодно, - отозвался Сэм.
– Все зависит, - Томас позволил брату Майклу догнать его, - от того, останется ли граф Лабруйяд в том замке, что мы захватили для него. Подозреваю, что нет. Там он не чувствует себя в безопасности, а он из тех, кто ценит комфорт, поэтому думаю, что он поедет на юг.
– А вы едете перехватить его?
– Едем устроить ему засаду, - сказал Томас. Он посмотрел на солнце, чтобы сориентироваться по времени.
– С Божьей помощью, брат, мы преградим ему путь во второй половине дня. Он выдернул пергамент из-под перевязи.
– Ты не читал это?
– Нет!
– настаивал брат Майкл, и говорил правду. Он посмотрел, как Бастард взломал печать и развернул жесткий пергамент, затем перевел взгляд на Женевьеву, едущую на сером коне по другую сторону Бастарда.
Томас заметил тоскующий взгляд монаха и удивился.
– Разве ты не видел прошлой ночью, брат, что происходит с тем, кто берет чужих жен?
Майкл вспыхнул.
– Я..., - начал он, но обнаружил, что сказать ему нечего.
– И кроме того, - продолжил Томас, - моя жена - еретичка. Она отлучена от церкви и обречена на ад. Как и я. Тебя это не беспокоит?
И снова брату Майклу нечего было сказать.
– И почему ты еще здесь?
– спросил Томас.
– Здесь?
– молодой монах смутился.