14 дней до падения

Палла Иоланта

— Что происходит? Вы что творите? Илья?! — влетает в комнату мама. Немного заспанная. Видимо, только уснула, а мы её разбудили. Отшатываюсь от Ники, проводя пятерней по волосам. Черт! Черт! Черт! — Илья? Что случилось? — касается рук Ники, но та вырывает их.

— Почему ты у меня не спрашиваешь, что случилось?! — начинает орать, как полицейская сирена. Лицо краснеет. По щекам бегут слезы. Сглатываю слюну, но она не помогает убрать тугой ком в горле. Со свистом вдыхаю. Дать бы ей леща, чтобы успокоить. — Всегда только Илья! Мам?! Ты меня не видишь?! —

щелкает перед глазами матери пальцами. Дергаю её на себя.

— Перестань.

— Да пошел ты! Кем ты себя возомнил?!

— Ника, успокойся, пожалуйста… — мама кутается в тоненький халат. — Ты Малику и Сергея разбудишь.

— Вот видишь! — истерично посмеиваясь, разводит руки в стороны. — Ты их больше любишь, чем меня! Разину обхаживала! А как дело доходит до родной дочери, так Ника, успокойся! Почему я должна успокаиваться и терпеть это?!

— Я терплю твои выходки, Ника, — голос мамы дрожит, но она не подает вида, насколько ей больно, зато я вполне ощущаю. Скриплю зубами, наблюдая за тем, как сестричку заносит на поворотах.

— Вот именно! Ты меня терпишь, а Илью и этих убогих любишь!

— Что… Прекрати, Ника…

Меня и самого скручивает от слов, которыми сестра, как бичом, нас бьет.

— Заткнись! — хватаю за кофту и встряхиваю дурочку, что есть силы.

В её глазах мелькает страх. Мама охает. Я и сам застываю. Но лучше так, чем оплеуху.

Успокаивается. Слезы беззвучно катятся по щекам. Мама прижимает руку к губам, сдерживая всхлип.

— Да пошли вы. И без вас проживу, — отталкивает меня, выбегает из комнаты.

Мама садится на край кровати. Входная дверь громко хлопает, и тогда родительница срывается на тихий плач. У меня душа в клочья разрывается.

Нужно было по-другому с Никой разговаривать, но как?

Она же колючая, как еж. Тру лицо ладонями и сажусь на пол рядом с кроватью. Не знаю, что говорить. Любое слово добьет. Пальцы подрагивают от напряжения.

— Завтра придет служба опеки, — произносит бесцветным голосом. — У соседей тоже спросят характеристику.

Сглатываю.

Ничего хорошего они не скажут.

— Я так устала, Илья… Так устала… — закрывает лицо ладонями. Плечи дрожат от рыданий, которые мама себе долго не позволяла.

Жмусь к ее ногам затылком. Крепко зажмуриваюсь.

— Прости, мам…

24

POV Алиса

Мой внутренний бунт перерастает во внешний, причем так внезапно, что я не успеваю толком осознать перемены. Я открываю глаза и смотрю в потолок, зная, что не пойду сегодня в школу. Полчаса назад я слышала, как возился в коридоре Костик. В каком бы состоянии он не был, всегда идет на занятия, чтобы родители не прочитали ему лекцию по поводу плохого поведения. Я вечно волочилась за ним хвостиком, но… Все закончилось, как и следовало ожидать. Пусть внезапно и больно, но вот он конец, где из поддержки у меня только Север и его мама. Скромный набор,

зато эффективный.

Вспоминая не особо приятные события прошедшего дня, закрываю глаза и переворачиваюсь на бок. Телефон на тумбочке начинает вибрировать. Мама…

Сначала я даже порываюсь ей ответить, но потом, сделав несколько вдохов и выдохов, отключаю звук и снова падаю на подушки.

Что дальше, Алиса?

Мама не потерпит такого отношения. Когда вернется, разнесет меня в пух и прах. Морально, конечно, хотя лучше бы физически. Её словесные оплеухи больнее, чем падение на колени. Гораздо.

Я-то знаю, как никто другой.

От осознания, что скоро закончится моя свобода, становится горько. Я сажусь и подтягиваю колени к груди. В ней истошно бьется сердце.

Нельзя так говорить про своих родителей, но я не хочу их видеть. Не хочу, чтобы они возвращались и продолжали меня тиранить.

Интересно, Костик уже рассказал обо мне? Наверное, поэтому мама так отчаянно пытается до меня дозвониться.

Заставляю себя подняться и спуститься вниз к холодильнику. За такой поздний завтрак и не потребный вид родители меня бы в асфальт закатали. Улыбаюсь. Волосы не расчесаны. Зубы не почищены. Я в пижаме варю себе кофе и ем руками помидорки черри с огурцами. Мама заставляет есть вилкой. Нарезано же! Что творишь?!

Испытываю невероятное счастье. Почему-то представляю, как сонный Илья пьет чай на кухне вместе с Анной Васильевной. Улыбаюсь еще шире. У него замечательная мама. И вредная сестра. Последнее поправимо.

Наверное…

Спокойно позавтракав, принимаю душ и укладываю волосы. Долго стою у зеркала и оцениваю свою внешность. Кажется, я теперь не принцесса. Собственные слова звучат в голове. Я ведь призналась Северскому, что он мне нравится, а от него ответ не поступил.

Начинаю заламывать пальцы.

Может, он уже забрал свой телефон у Вероники.

Как нам связаться?

Заглядываю в мессенджер, игнорируя уведомления о звонках родителей. Илья заходил вчера вечером, значит, все-таки забрал смартфон… Почему тогда не написал?

У меня аж зудит с ним связаться…

Кручусь по комнате, как юла, и кусаю губы. Решаю оставить айфон в покое, смотрю на ворох учебников на столе и чувствую, что к горлу комом подкатывает тошнота. Не хочу!

В порыве эмоций подхожу к столу и скидываю все на пол. Плевать мне на курсы иностранного! Я не Костя! Я не гениальный любимый ребенок!

К черту красный диплом и затворничество!

Надев спортивный костюм, выбегаю во двор и долго качаюсь на качелях.

Мне вот так хорошо!

Без удавки на шее и вечно осуждающего маминого взгляда.

Прикрываю глаза и погружаюсь в мечты, в которых я вольна выбирать занятие по душе.

Перестаю качаться и резко распахиваю глаза.

И что же мне интересно?

Я привыкла, что за меня все решают. Остается лишь подчиниться.

В нашей семье даже мысль о самостоятельности не допускается.