14 дней на любовь

Аркади Алина

— Я могу решить любую проблему. Только скажите, — он слишком близко, как тогда, в клубе.

Чувствую горячее дыхание, которое приятно обдаёт кожу. Роман настолько тёплый и уютный, что я отчаянно борюсь с желанием прямо сейчас поделиться с ним своими проблемами, в первую очередь с Ливановым.

Но вовремя вспоминаю о том, что каждая услуга с его стороны, скорее всего, мне будет стоить близости с ним, и тут же прихожу в себя, отступая в сторону.

— Нет проблем, и решать ничего не нужно. Если это всё, я могу

идти?

— Идите, — выдыхает разочарованно, снова опускаясь в кресло.

До самого конца рабочего дня Фирсов больше не вызывает к себе, да и Ливанова со Светочкой не видно. Но я прекрасно понимаю, что как только появлюсь где-то одна, в укромном месте, зам тут же появится, как чёрт из табакерки и начнёт приставать, омерзительно прикасаясь ко мне.

К тому же теперь, в список лиц, с которыми я не особо желаю встречаться в компании, добавилась и Светочка, как первая претендентка на Фирсова в качестве любовника. Или она рассчитывает на нечто большее?

Сейчас, вспоминая фото бывшей невесты Романа, провожу параллели и понимаю, что как раз-таки Света по типажу схожа с ней, она вполне может приглянуться новому боссу. Но я сама слышала, как Фирсов отказал Светлане, хотя, как мужчина, прекрасно понял, что Хлёстова предлагала ему себя не только в качестве помощницы. Даже я поняла.

Безумно хочу кофе, но в приёмной только натуральный для шефа, а идти в чайную комнату, где обедают все сотрудники я не желаю. Есть вероятность, что мерзкие прикосновения Ливанова повторятся. Я и так на грани после высказываний зама и обвинений Светы, повторения не желаю.

Поэтому решаю, что Фирсов не будет против, если я воспользуюсь его напитком, не выходя из кабинета. Ароматный кофе прекрасен, и я, немного прикрыв глаза и откинувшись на стуле, наслаждаюсь горячим напитком.

Так ухожу в себя, что совсем не слышу, как в приёмную входит босс, тихонько прикрывая дверь.

— Наслаждаетесь кофе в одиночестве? — от резкого вопроса резко подаюсь вперёд, кружка скользит в руках, и я выворачиваю кофе на рубашку.

Вскакиваю, хватая салфетку, начинаю вытирать пятно на белой рубашке. Кофе немного остыл, но всё равно горячий. Кожу немного жжёт, отчего охватывает непреодолимое желание сдёрнуть с себя ткань.

— Ну что ж вы, Анна Альбертовна, — цокает Фирсов, тоже хватая салфетку и помогая мне. Прикасаются к пятну, ощущая, что даже ткань горячая от напитка. — Надо снять. Это же кипяток!

— Нет-нет, — отмахиваюсь, — он не был горячим.

— Надо, — рычит, хватает меня под локоть и вталкивает в свой кабинет.

Пока я ошарашенно пытаюсь сообразить, что происходит, босс мастерски расстёгивает мелкие пуговички, сдёргивая с меня рубашку. Берёт новую салфетку, протирая покрасневшую кожу на животе.

Сначала сосредоточен лишь на воспалившемся участке кожи, но спустя несколько минут дыхание Фирсова становится тяжелее, а я

понимаю, что прямо сейчас его глаза напротив моей груди, заключённой в тонкий кружевной бюстгальтер.

Рвано выдыхает, проводя почти невесомо пальцами поверх тонкого кружева, ныряет пальцами в манящую ложбинку, и дальше ведёт ладонью к шее, не отрывая взгляда от острых сосков, так предательски выдающих моё напряжение.

Его прикосновения лёгкие, мягкие, но сжигающие в желании, чтобы касался и дальше.

Мужская ладонь ложится на шею, обхватывая сзади, и, наконец, я встречаюсь с боссом взглядом.

Чёрная бездна, опьянённая желанием и вожделением того, к чему прямо сейчас он прикасается. Он, словно поглощает меня, затягивая, проникая глубоко, вытаскивает на свет все мои похотливые желания в отношении него.

Тело дрожит под его ладонью, показывая всю степень волнения. Или моего возбуждения? Понимаю, что откровенно рассматриваю его губы, вспоминая наш поцелуй и хочу, очень хочу ощутить ещё раз волнение и приятное томление внизу живота.

Фирсов, будто прочитав мои мысли, впивается в меня жадным поцелуем. Тягучая ласка, пронизывающая насквозь порхающими ошалелыми бабочками, заставляет податься вперёд, прижимаясь к нему всем телом.

Порабощает, жадно исследуя мой рот языком, глубоко, кажется, до самого сердца. Не целует, присваивает, ставит клеймо, не давая возможности отстраниться и хоть как-то сопротивляться.

Мужские ладони сжимают грудь, заставляя вскрикнуть в его рот. Ласкает соски через кружево, доставляя болезненные ощущения. Тону в каком-то пьяном мареве, безвольно прижимаясь к Роману, и ощущая всю степень его возбуждения.

Член упирается мне в живот, и я понимаю, насколько значительным является то, что у него в штанах.

— Аня… Анюта… Сладкая девочка… — шепчет, спускаясь по шее к груди, и уже языком лаская через ткань.

Почти задыхаюсь в его объятиях, понимаю, что всё неправильно, не так. Не могу. В памяти всплывает его предложение денег, отрезвляя, сбивая одурманивающий флёр.

Скидываю его руки, сразу отступая. Оба тяжело дышим, захваченные этой игрой. Его взгляд плывёт, словно заворожённый снова и снова обсматривает меня, останавливаясь на груди.

— Не надо, — шепчу, — пожалуйста… — обхватываю себя руками, закрываюсь, пытаюсь тонкими ладошками скрыть все оголённые участки кожи. Получается плохо.

— Аня… — делает шаг вперёд, но останавливается, потому что я вжимаюсь в стену, зажимая себя в собственных объятиях.

Разочарованный выдох Фирсова, но в глазах нет злости или раздражения, лишь непонятная эмоция, схожая с тоской.

Подхватывает с пола рубашку, протягивая мне на вытянутой руке. Хватаю, быстро накидывая на плечи и застёгивая пуговицы. Вылетаю из кабинета босса, сгребаю пальто и сумку, со скоростью света покидая офис.