15 лет и 5 минут нового года
Шрифт:
Тошнит — не смотри.
— Полное голодание еще полезнее, разве нет? Для бюджета особенно.
— Не скажи, — заявила я зло. — Из строгой экономии иногда рождаются целые тренды. Очень дорогие. Знаешь, как появился балаяж? А очень просто, из-за кризиса восьмого года женщины не могли позволить себе подкрашивать корни с прежней регулярностью. Волосы отрасли и оказалось, что темные корни не то, что не плохо, а даже где-то красиво. И это стало дорогим трендом, очень дорогим. Всякие там йогурты с живыми культурами
— А длинные волосы — это красота или… Экономия на парикмахере?
Я понимала, что он шутит, но… Но ответила серьезно, размешивая в пиале свой завтрак:
— Раньше считалось, что в длинных волосах сосредоточено женское очарование…
— Ну, ты его не потеряла со стрижкой, если мы возвращаемся к ночному разговору…
— Я потеряла другое — мозги. В Лондонском Бедламе, это сумасшедший дом, если не в курсе, пациенток первым делом стригли.
— Ну, чтобы на волосах не повесились, наверное…
— Чтобы продать их волосы… И многие бедняки так делали. Чтобы продать или потому что владельцы бизнесов считали, что волосы женщинам в мастерских мешают работать. Поэтому между короткими волосами и бедностью всю жизнь стоял знак равенства. Сейчас же все с точностью до наоборот: чем чаще на стрижку бегаешь, тем ты круче… Еще и на самую модную. Теперь, знаешь ли, только длинные волосы способны подарить женщине индивидуальность. Все, как в двадцатые годы прошлого века. Как только актрисам в кино подстригли волосы в каре, так даже в захолустьях бабы почикали себя под подбородок, стоя дома перед зеркалом.
— То есть ты никогда больше не подстрижешься?
— Если мне вдруг придется искать работу, то скорее всего я даже покрашусь и приду на собеседование с химической завивкой.
— Для чего? — усмехнулся Игорь.
— А для того… Вот мой тебе совет: если ты все же когда-нибудь откроешь салон, то нанимай девочек с тихим ужасом на голове. Потому что они знают парикмахерские техники не в теории, а на практике… Собственном горьком опыте.
— Я никогда не открою салон…
— Значит, я зря тут распинаюсь.
— А что, кроме как о волосах, нам и поговорить не о чем?
— О Грете?
— Малина, я вопрос задал.
— Я его не поняла.
— Почему мы никогда с тобой ни о чем не говорим?
— Ну… Потому что… — я опустила глаза к поднятой над пиалой ложкой. — Ты никогда со мной не завтракал.
— Пробки… Ты не представляешь, какие по утрам пробки…
— Ну, вот и ответ…
— А если жить поближе к работе?
— Чьей?
— Ну… Моей. Я же не просто так про салон сказал. В нашем здании продается. Неофициально пока, но я в курсе.
— И?
— У меня не тесно. Если, конечно, это была единственная причина, по которой ты меня выставила.
— Тесно?
— Ты
— О чем ты говоришь?
— Ты же меня поняла. Переезжай ко мне.
— Ты сдурел, что ли?
— А что такого дурного я сказал?
— С чего вдруг я должна к тебе переезжать? У меня своя жизнь. У тебя своя…
— Вот именно поэтому. Чтобы была общая… Чтобы завтракать… Вместе.
— А ты всегда завтракаешь один?
— Я не завтракаю. Малин, я же сказал тебе, что мне надоело быть одному.
— А при чем тут я?
— Не ори! — осадил меня Игорь, а я и не заметила, как повысила голос. — При чем тут ты? А кому, как не человеку, которого я знаю почти двадцать лет… Ой, извини, девятнадцать… Я могу это предложить?
— Любой. Любая согласится.
— Любой… — он поставил на стол локти, но к моим рукам не потянулся. — Я не в том возрасте, чтобы предлагать это любой. Этот этап у меня закончился.
— Давно?
— С уходом твоего Леши.
— В плане?
— У меня два года, кроме тебя, никого не было. И не хочется никого больше…
— Чего ты врешь-то! — хотела воскликнуть, но я очень постаралась удержать тон на нейтральной громкости.
— А чего мне тебе врать?
— Да не особо и получится соврать, извини… У тебя там пока ничего не отвалилось…
— Но уже и не стоит на каждую сучку…
— Только на рыжих, да?
— На рыжую… Ну хватит, Малина, уже не смешно. Мы не маленькие дети в конце-то концом. Мы уже прошли огонь, воду и медные трубы… Медные волосы, я имел в виду… Малина, ну… Чего ты теряешь? Свободу? Наоборот… Я же сказал, что можешь не работать, если не хочешь… А если хочешь, я готов в тебя вложиться…
— Можешь спустить деньги в унитаз, одно и то же…
— Малина, а я в тебя верю…
— Дурак!
— Знаю… И что? Дуракам везет, разве не так говорят?
— Седина в бороду, бес в ребро?
— У меня пока только виски седые. А бороду я не собираюсь отращивать… Чего ты отшучиваешься? У тебя же никого нет.
— У меня есть Грета. И у нее операция через час. А ты…
Я не закончила. У меня слова закончились. И почему-то защипало в глазах.
— А что я? Я сказал то, что мог бы сказать две недели назад. Что хотел сказать, пока ты меня не выставила.
— А потом передумал?
— Да, много передумал и решил сказать. И, знаешь, что? Если сейчас выставишь, то больше не приду…
— Испугал, типа?
— Нет… Просто… Устал быть один. Сама сказала, любая прибежит. Но ты первая в списке…
— Список длинный?
— Короткий. Одно имя.
— А раньше был длинный? Какая я была в списке, последняя?
— Малина, чего ты завелась? Я не собираюсь оправдываться… Что было, то было… Я говорю про сейчас. Про наше будущее… Возможное.