15.18.365: Цветы, которые не умирают
Шрифт:
дарить и принимать свое.
Хочу вернуться в свою сказку
без грязи фальши безо лжи.
В тот чистый мир без перекраски,
где смрада нет, есть только жизнь.
Мне надоел искусст-ный пластик,
что раздражает мне лицо.
К притворству подобрать бы ластик -
улыбку, блеск им снять с него.
Я не могу жить в этих рамках,
что выстроил весь этот мир.
И не хочу выполнять правил
запрограммированных
Прорвать бы тяжкие преграды,
покинуть бренное чело…».
Да все не так-то просто, жалко -
мечтаний время прервано.
Тяжелый выдох, следом вдох,
дрожанье век, вновь шорох…
И трепет пульса, сердца сток
и легкий хрип меж створок.
Глаза распах… закрылись вдруг -
причиной свет же вспышкой.
Откры-закрылись вновь – испуг,
от ламп же все, одышка…
Вокруг лишь старая побелка -
поверх обоев, что видны.
И трещины, что будто венки…
«И паутинки: две, три…». М?
Открылась дверь, впуская холод,
за ним же входит медсестра.
«Отличный чтоб проснуться повод» -
в тот день закончилась зима.
Эгоизм
Я вижу лица, силуэты,
я вижу тени и следы.
И пар дыханья, чем согреты,
но я не вижу в них души.
Они не звери, не убийцы
и, может, даже не враги.
Но, к сожалению, в их лицах
не вижу кроме ни… ни зги.
Смотря в глаза, я вижу холод,
слепую злобу, ярость, гнев…
Им наплевать на боль и голод,
что объедают меня… Тлен.
И насыщения не прибудет
от пережевывания блюд.
Тот голод, что во мне бушует,
зависит от душевных мук.
Меня пугают эти лица -
их порицание, тишина…
Меня пугают их улыбки -
ухмылки в сторону меня.
И словно ястребы глядя,
крадут движения, мысли…
Они кружат вокруг меня…
В грехах пороках? Были б…
Им нужен повод, нужен смысл -
прожить еще пару деньков.
Согревшись лишь от пары мыслей:
«оказывается неплохо все!».
«Есть та же, что живет и хуже»:
и дела до меня уж нет.
Они в спокойствии все курят,
оставив падаль на десерт.
Так странно это, но, по сути,
пугает же не этот взор.
Не лиц та сталь и зависть… Лучше!
То отражение в них… мое.
Мечта – труп
Она красива и стройна,
она свободна и вольна.
Горда, крылата, весела,
добра, сердечна и сильна.
Она
и ахиллесовой пятой.
Любимый человек, нечуждый,
что, не боясь, кидался в бой.
Моя хорошая девчонка,
сестра, родная, визави.
Ей места не было тут только -
она всегда была внутри.
Она всегда жила у сердца
и грела душу по ночам.
Чтобы с рассветом – вновь за дверцу,
не выдержав житейских ран.
Но через день она рождалась
и заполняла душу вновь.
Та боль потери вмиг стиралась,
и воцарялся мир, покой.
Проходит время и с улыбкой,
я вспоминаю все те дни.
Где были счастливы, пусть зыбко,
где мы вдвоем и мы дружны.
*
Она красива и стройна,
она всегда у сердца.
Но силы нет, как и тепла,
и нет поддержки. «Греться!».
Она бездвижна, холодна,
молчит, от меня скрылась…
А низкий голос из меня:
«она сломалась, вскрылась!».
Прощенными не быть!
Простив однажды, не забыть
той мерзости и черноты.
Той боли слов и злобы лиц,
смрада того внутри.
Нам не забыть холодных глаз
и шума, что вокруг.
Как спиц острей пронзали нас:
«не бить, не убить вдруг».
Нам не забыть битья посуды
и треска мебели, вещей…
Но мы простим – ведь нам нетрудно
пройтись по гордости своей.
Простив однажды, не забыть
их унижения, порицания…
Но нам прощенными не быть -
и это наше наказание.
Тебе!
Преодолеть бы расстояние
и взяться за руку твою.
Обнять покрепче, до сияния,
и молча слушать тишину.
Забыть невзгоды и проблемы,
отречься от житейских смут.
И окунуться в мир без блефа,
что создан теплотою рук.
Растаять от твоей улыбки
и потонуть в глубине глаз.
Но это плод моей ошибки
и эта пьеса не про нас.
Дорогая!
Я что и, правда, дешева
и все слова мои туфта?
Ты, как актриса, не нова,
тебе похлопают, но зря.
Да, Darling, вскрыла ты мою личину
и вытащила суть на свет.
Но знаешь… мне совсем не стыдно,
я продолжаю путь наверх.
Когда-то, может, и цепляло -
я истерила по ночам…
Но вот сейчас нет дела, Ана,
я излечилась – нет тех ран.
Тебя пыталась разуверить…