1632
Шрифт:
Вспоминая свой разговор с Моррисом Ротом, двумя днями ранее, Майк почувствовал, что его челюсти сжимаются. Моррис и Джудит проводили многие часы в разговорах с Ребеккой, с тех пор, как она и ее отец переехали к ним в дом. Часть этих разговоров происходила в комнате Бальтазара, где они собирались у его постели. Сам Бальтазар был слишком слаб и больше слушал, но из немногих его слов было понятно, что много путешествовавший отец Ребекки полностью разделяет ее взгляды на окружающий мир. Она не была - определенно нет - какой-то невежественной деревенской
– Они боятся инквизиции, Майк, больше, чем чего-либо еще, - сказал ему Моррис.
– Агенты инквизиция - в основном, иезуиты и доминиканцы - есть при всех католических армиях. Кажется, еще два года назад император Фердинанд издал указ, нечто вроде под названием 'Указ о реституции'. В соответствии с этим указом, все имущество, которое протестанты получили от католической церкви во времена Реформации, должно быть возвращено обратно. И император настаивал на насильственном возврате самих протестантов назад в католицизм. Инквизиция там рьяно выполняет этот указ.
Майк был озадачен.
– Пусть так. Но я все равно не понимаю их опасений. Я всегда думал, что инквизиция борется с ересью. Но Ребекка и Бальтазар не еретики, Моррис. Они не христиане с самого начала.
Моррис уставился на него на мгновение, и закрыл лицо рукой.
– Я совсем забыл, - пробормотал он.
– Мы, евреи, настолько срослись с нашей историей, что иногда считаем, что и все остальные знают ее так же, как и мы.
Он опустил руку, и перед Майком предстало лицо, выражающее вековую скорбь его народа.
– Управление инквизиции было создано в 1478 году специально для целей преследования евреев, Майк. Испанцы хотели заставить всех евреев перейти в их веру. Начиная еще с 1391 года, доминиканские монахи начали устраивать погромы в еврейских кварталах. Им предоставляли выбор: умереть или креститься. Многие евреи были вынуждены выбрать крещение. Конверсос, так их тогда называли. Испанская монархия, с благословения Папы Римского, натравила инквизицию на выслеживание тех, кто в глубокой тайне соблюдал обряды иудаизма. Эти людей называли мараны.... Тайные евреи.
Майк вспомнил недавние события. Ребекка использовала это слово в фургоне, рассказывая о себе, когда он в первый раз встретил ее.
– А дальше...?"
Моррис отвел взгляд.
– Пытки. Аутодафе. На них они собирали всех христиан в городе, чтобы те смотрели на это, в комплексе с проповедями, торжествами и шествиями. Всех еретиков выводили из тюрем. В основном, тайных евреев наряду с тайными мусульманами - тех называли мориски - и тех, кто просто попадал под подозрение.
Рот покачал головой.
– Это был настоящий кошмар, Майк. А еще, христиане в ту эпоху - то есть уже в нашу эпоху - прости меня Боже, обычно были весьма нечистоплотными, потому что было опасно уделять слишком много внимания чистоте и личной гигиене. А вдруг? Вас могли заподозрить, что вы тайный еврей или мусульманин. Лучше оставаться для государства в показной
Он снова провел рукой по лицу.
– Церемония аутодафе кончалась тем, что еретиков сжигали заживо на костре.
– И добавил с сарказмом: - Правда, на костер не все попадали 'живыми', многие погибали еще в застенках Церкви. Тогда те трупы тоже сжигались на кострах инквизиции, потому что она могла после этого на законных основаниях наследовать их имущество.
Видя, что Майк опешил, Моррис хмыкнул жестко.
– Ах да, я забыл упомянуть вот что. Тогда были своеобразные представления о правовой беспристрастности. Инквизиция в основном финансировалась за счет изъятого имущества осужденных. Таким образом, вы можете себе представить, сколько выносилось вердиктов 'невиновен'. Имущество попавших в застенки инквизиции никогда не передавалось по наследству. Прошло не так уж много времени, как святые отцы стали богатыми.
Вспомнив этот разговор, и чувство гнева, охватившее его тогда, Майк заставил себя вернуться к текущим делам. Мы увидим, кто кого сожжет в нашей новой эпохе. Пьяцца как раз собирался перейти к обсуждению проблемы беженцев, когда Майк прервал его.
– Простите, Эд, но я хочу кое-что выяснить, прежде чем мы двинемся дальше.
– Он повернулся к Феррара.
– Кто лучший химик в городе, Грег? Вы?
Учитель естественных наук пожал плечами.
– Это зависит, от того, что вы хотите, Майк. В чем-то я. В чем-то другие...
– Мне нужен такой кто знает, как сделать напалм.
Рот Феррара закрылся. Открылся. Снова закрылся.
– Не мучайте его, - сказал Мелисса.
– Существуют, по крайней мере, три самодельных рецепта, которые я знаю.
Все, включая Майка, уставились на Мелиссу. Под их взглядами, седая учительница пожала плечами.
– Нет, сама я никогда не делала этого, знаете ли.
– И поморщилась.
– Не очень-то одобряла такую тактику, даже тогда. Но один из моих приятелей по колледжу был анархистом. И постоянно занимался подобными штучками. Он заявлял, что революции без этого не обойтись.
Всеобщие ошарашенные лица. Джеймс Николс расхохотался.
– Приятно знать, что я не единственный здесь был настолько бездарен в молодости!
– Он посмотрел на Мелиссу с уважением.
– Вы, белые дети, были чертовски амбициозны в свое время. Я никогда в прошлом даже не задумывался насчет коктейля Молотова.
Мелисса нахмурилась.
– Зачем вам это?
– спросила она.
– Надеюсь, вы не хотите...
– Хорошо-хорошо!
– воскликнул Майк.
– Хватит, уже!
– Он усмехнулся.
– О Боже, я и не ожидал, что наше совещание перерастет во встречу радикалов шестидесятых годов.
Лицо Ребекки становилось все более недоумевающим. Очевидно, что разговор вновь был для нее непонятным.
– Простите, - тихо сказала она.
– Что такое напалм?
Глаза Майка зафиксировались на ней.