17 - Prelude
Шрифт:
"Небо над портом напоминало телеэкран, включенный на мертвый канал", — гласила первая же строчка. Не интересно. "Нейроманта" я уже читал. Классика, конец двадцатого века, а по большей части автор попал в точку насчет конца двадцать первого. По большей части.
Я спрятал КПК обратно. Скучно. Откинув голову на спинку кресла, я тоже решил задремать. И задремал.
Проснулся я самостоятельно. Сон, и без того короткий, напрочь отшибло. За иллюминатором все еще простирались облака. Сэа все еще спала мирным сном — о том, что именно ей снилось, я мог только догадываться.
Как я уже говорил, пассажирский салон был полупустым, и я убедился в этом
Ее глаза были закрыты, а руки, затянутые черной копроновой тканью наподобие чулков, двигались в воздухе перед ней — верный признак того, что она сейчас работает с воображаемым интерфейсом, который виден только ей. Из-за уха(прическа у нее была короткой, открывавшей маленькие аккуратные ушки) тянулся едва заметный черный проводок, подключавший воображаемый интерфейс и окулярные дисплеи[11] к портативному компьютеру. Кроме этого самого копронового гольфа и надетой поверх нее майки-сеточки, остального ее наряда я не видел.
Она моего взгляда не заметила, все еще перебывая в обьятиях воображаемого интерфейса, но я и сам отвернулся.
Мне почему-то казалось, что тут было что-то не то. Нутром я просто-таки чуял.
Странно, вроде я никогда не замечал за собой мании преследования. Вспыхнула, как пламя зажигалки, и тут же погасла мысль — а если это еще одна милая штучка, встроенная генетиками "Синамуры"? Нет, нет, исключено, генная модификация так не работает… но Синдзи я все-таки переспрошу. Тиха восточноевропейская ночь, но сало лучше перепрятать, или как оно там говорится?
К слову, сала я никогда и не пробовал. Даже имитации не пробовал. Да и желания особого не ощущалось…
…"Дассо Сиель" сел в аэропорту Подножия, мягко скрипнув шинами, когда колеса шасси коснулись поверхности взлетно-посадочной полосы. К самолету был подан передвижной трап, и парой минут спустя мы с уже выспавшейся и не тискавшей мою руку Сэа сошли на землю города-острова Подножие.
Башня орбитального лифта возвышалась на горизонте, доминируя над ним; ее было видно на Подножии отовсюду. Громоздящиеся вокруг административные здания, сам лифтовокзал, откуда осуществлялась посадка на уходившие к звездам составы, служившие кабинками в этом лифте, электроподстанции и служебные постройки формировали основание этой колонны, уходившей в небо и терявшейся в облаках. Составы лифта ходили по протянутым внутри башни лифта тросам из углеродных нанотрубок — единственного материала, имеющего достаточную легкость и прочность на разрыв для подобного сооружения. Стенки самой башни защищали тросы от ударов микрометеоритов(на больших высотах) и порывов ветра. В нескольких местах Подножия над городскими зданиями доминировали башни лазерных передатчиков энергии, подававших энергию к приемникам на лифте, но отсюда, из аэропорта, была заметна только одна. Все Подножие и появилось, как придаток к башне Восточного Лифта — сначала как поселение персонала на строительстве, а потом — как перекресток между земной орбитой и поверхностью. Больше половины жителей Подножия были сотрудниками "Кидо Эревейта Груп" и работали, так или иначе, на обслуживание орбитального лифта и его инфраструктуры; оставшиеся тридцать пять процентов были заняты в сфере услуг, которые в изобилии предоставлялись как будущим лифтонавтам, так и бывшим. Так было, и так должно было быть.
Но сейчас и аэропорт, в котором одиноко стояли два Ту-6000 русского Аэрофлота и один "Нео-Конкорд" американской "Юнион Континентал Эйруейз", и весь, как казалось сначала, город, и башня лифта с печально мерцавшими голографическими рекламами на ее нижних этажах, были поражены одинаковым запустением.
— Лифт закрыт. В нем террористы. — прокомментировала Сэа и весело засмеялась. Я машинально, без излишнего удивления,
У самого входа в здание аэровокзала я оглянулся. Давнешняя женщина в копроновом гольфике прошла мимо меня, даже не удостоив меня взглядом. Я смог рассмотреть остальные детали ее одежды — серая мини-юбка, такие же черные, как и гольф, колготки и открытые туфли. Глаза, теперь уже открытые, оказались зелеными. Короткие волосы — черными. В обоих ушах — маленькие сережки с зелеными камушками, под цвет глаз. На среднем пальце правой руки простое золотое кольцо.
Все. Ее внешность теперь отложилась у меня в голове — достаточно, чтобы я смог четко ее описать в случае необходимости. Никогда не знаешь, зачем это понадобится.
— Вольфр-Икаруга, ты идешь или как? — окликнула меня Сэа.
— Иду! — откликнулся я и поспешил к ней.
А самое главное было то, что портрет я мог запомнить сам. Без фотокамер в зрительных нервах, без мем-кардов… сам. И я этим гордился. Чем дальше развиваются технологии, тем больше они дают людям костылей. Мне, как я считал, они не нужны. Только коммлинк в ухе, но его имплантировали мне в "Синамуре", да и я к нему привык. Только вот даже меню мне приходится помнить наизусть, так как у меня нету воображаемого интерфейса. Или подключать КПК. Или одевать ДР-очки. Но это ведь тоже костыль.
***
Нас встретили сразу за воротами. Людей и без того было немного, но черные пиджаки синамуровцев выделялись бы и в толпе. Коротко раскланявшись, сотрудники службы безопастности перепроводили нас прочь из здания аэровокзала, к поджидавшим нас автомобилям. Нам с Сэа предложили сесть в красный "ЗАЗ-Дэу Ольвия". Отказываться было не к чему. Машины наверняка были взяты напрокат — а зная повадки СБ, еще и разобраны чуть ли не по винтику и проверены на наличие жучков или радиомаячков. И те, и другие уже давно делались с использованием последних достижений в области нанотехнологий, и лучшим средством против них были такие же наномашины, разгрызавшие несчастных жучков-маячков на составляющие детали.
Кортеж из четырех автомобилей тронулся.
— Добро пожаловать на Подножие. Здесь непривычно тихо, вам не кажется? — спросил сидевший спереди эсбэшник. Движение на Подножии было левосторонним — водитель сидел справа, а переднее место пассажира находилось слева. К праворульным автомобилям я привык с детства, и смущение вызывали, наоборот, леворульные, но это неважно.
Эсбэшник был японцем — неприятного вида типом с низко посаженной головой; повязанный на шее белый платок упирался ему прямо под подбородок. Стрижка у него была короткая, диссонирующая со строгим деловым стилем одежды, верхнюю губу украшали тонкие усики, а карие глаза смотрели как-то подозрительно и исподтишка. Полоса розоватой кожи, шедшей через левый глаз и оставившей прореху в брови, красноречиво свидетельствовала о не так давно выведеном шраме. Доверия его внешний вид, таким образом, не внушал совсем.
— Не могу судить, увы. Ранее здесь не бывал. — ответил я. — Сэа, а ты?
— Проездом, да.
— Тогда поверьте мне: здесь непривычно тихо. Простите, я забыл представиться. Сагара Васимото, к вашим услугам. Господин Синамура попросил меня встретить вас и ввести в курс дела. Я не имел права отказываться.
— Очень приятно.
— Взаимно. На самом деле, ничего из ряда вон выходящего не происходило. Мы прибыли вместе с господином Синамурой, а после подписания контракта с КЭГ их служба безопастности передала нам часть доступа в систему наблюдения и охраны Подножия. Наш временный центр наблюдения находится в районе Уэст-Централь, дом 13 по улице Циолковского. Это, — Васимото постучал пальцем по креслу, и на спинке зажегся экран, демонстрировавший карту города с указанными на ней улицами и зданиями, — центральная улица района, отходящая от улицы Основания. — на карте подсветилась кольцевая улица вокруг темного пятна орбитального лифта.