17 - Prelude

Сорью Люси

А ведь толкни его посильнее — и он упадет. Чтобы завалить пехотный доспех, достаточно одного попадания из РПГ — если знаешь, куда бить. И хорошо если он упадет не на меня, но меня оглушит взрывом, а если будут бить фугасными и по корпусу — может задеть осколками… Потом еще и раздавить ненароком могут. "Синамура" потеряет кучу денег, если такое, упаси боже, случится — и не факт, что захочет тратить еще одну такую кучу, чтобы вытащить меня с того света, если вообще будет, что вытаскивать. При инсульте или разрыве сердца не спасают, а при ранении в живот — только если сразу засунут в филактерий[12], а его еще доставить надо на место проишествия…

— Инцидент исчерпан, господин Вольфр-Икаруга. — обратился

ко мне пилот пехотного доспеха. — В ваш пистолет внесены необходимые пометки. Впредь проверяйте их наличие.

— Уж не беспокойтесь.

— От имени службы безопастности КЭГ приношу вам свои извинения за предоставленые неудобства. — отчеканил старшина Бэйдао, козырнул и попятился назад. Я кивнул, поднял пистолет и ушел, засовывая его в кобуру на ходу.

К какофонии шагов за спиной добавилась еще пара — но не позже, чем когда я отдалился на достаточное расстояние от площади. Перейдя через дорогу, я направился на юг — здесь начиналась еще одна автострада, шедшая через южный район Подножия, расходившаяся на два отдельных рукава здесь. В получившееся отверстие шла улица, скромно звавшаяся Констеллейшн-Стрит.

Коммлинк запиликал, как и ожидалось, как только я вошел на территорию южного района — Зодиак-Дистрикта. Нда, оригинальностью застройщики не отличались.

— Вольфр-Икаруга слушает.

— Это Васимото. Господин Вольфр-Икаруга, как вы считаете, из любопытства соваться под нос параноидальным секьюрити КЭГ — это нормально? Любопытство погубило кошку, знаете?

— Отсутствие меток на оружии, которые обнаружаются любым полицейским сканером, чуть не погубило высококлассного оператора эш-ка. И упаси боже, если бы оно погубило, господин Васимото.

— К своим связям взывать изволите?

— Будто бы вы сами не знаете, что за меня Синамуры с вас шкуру снимут. Извините, но я же очасти ваш гость. Подножие наполовину под наблюдением нашей СБ, разве нет?

— Да. Ну хорошо, я прошу прощения, что выдал вам пистолет без меток. В следующий раз предупреждайте заранее, чтобы мы их поставили.

— Предупрежу.

— И еще, господин Вольфр-Икаруга. Постарайтесь не создавать нам больше проблем. Это я вас по-человечески прошу. Представьте себе, как мы сейчас нагружены. Операторы так и вообще. Знаете же, если много гонять через мозг потоки данных, можно в овощ превратиться.

— Да. И ходить под себя, знаю. Но мне это не грозит, к счастью. Я по другому роду деятельности.

Васимото на том конце трубки сделал задумчивую паузу.

— Когда-нибудь ваш род деятельности перестанет быть актуальным. Попомните мои слова.

— Не позже чем ваш. И в любом случае, только если доживу. — ответил я и положил трубку, не попрощавшись.

***

Когда те самые классики, в далекие 1980ые годы, писали о компьютерных сетях, они имели о них весьма смутное представление — тогда только-только начали появляться громоздкие персональные компьютеры, которые едва умещались на письменном столе. Интернета не было вовсе, но его появление и диффузию предвидели, и не раз. Но представление о том, как будет выглядеть всемирная информационная сеть, было еще более смутным, чем о компьютерах вообще. Почему-то, самым популярным был постулат о том, что всемирная сеть будущего будет подаваться в виде одной большой галлюцинации. С мозгом человека вместо устройства вывода. В общем, опять же, об этом школьники узнают на уроках информатики.

Идею с человеческими мозгами, правда, не бросили. Сейчас вон почти каждый малолетний засранец считает своим долгом выклянчить на четырнадцатый день рождения нейропереходник, приладить его к своей дурной башке и ускакать от реального мира подальше. То, что тоже предвидели в свое время — нейропереходник визуализирует поступающую информацию сразу в мозг, и пользователь начинает галлюцинировать: сеть раскрывается перед ним во всем ее виртуальном

многообразии. Омерзительная, если вам интересно мое мнение, вещь.

Солнце клонилось к закату, нависнув прямо над домами южного Зодиак-Дистрикта. Я снова сидел на скамейке, согнувшись и подперев голову руками. Вокруг скверика, в котором я и сидел, уже зажигались неоновые вывески на фасадах домов. Один-единственный рекламный голощит на фасаде многоэтажного бизнес-центра теперь был виден гораздо четче и ярче. По газончику напротив меня ползал похожий на краба робот-садовник.

…А в первый раз увлекшись "полным погружением" и успешно обосравшись, — занятый обработкой данных мозг не считает нужным информировать дурака-хозяина о том, что пора бы и по нужде отлучиться, — этот самый малолетний засранец начинает тратить выклянченные деньги и трафик на новые драйвера и апгрейды. Его единственная отрада в жизни — этот самый нейропереходник и мир вседозволенности, который он открывает. Ему кружит голову мысль о том, что в восемнадцать лет он наконец-то сможет лечь под "нож" нанохирурга — устройства не больше спичечного коробка, которое проделает в его тупом черепе дырку и соберет в ней же разъем для мем-кардов, и нейропереходник отправится на помойку. А зачем он уже? Вставил за ухо крошечную антенну вай-фая — и все, бредить сетью можно где угодно и когда угодно. Вай-фай-то есть уже везде. А к двадцати двум годам у этого олуха-кибернавта выгорают мозги и он начинает ходить под себя и пускать слюну уже постоянно. Его отправляют в психушку, выдирают разъем, начинают лечить, выкачивая из горюющих родителей денежки, новостные порталы вновь пестрят заголовками в духе "Еще один подающий надежды молодой человек выжег себе мозги". И хорошо еще, если его вылечат и он заречется впредь ходить в Интернет с чем-то сложнее обычного текстового браузера. Если не вылечат, то ничего не останется, и наш малолетний засранец закончит свою жизнь мозгом в банке, бездумно обрабатывающим информацию для какой-нибудь корпорации или госструктуры.

Само собой, есть те, кто вовремя слезает. Исключения из правил всегда есть. И они тоже гоняют информацию через себя — но это их работа. Операторы систем наблюдения, заводских цехов, древних беспилотников и роботов — тех, которые еще были устройствами телеприсутствия, системные администраторы и программисты, в конце концов — эти две уважаемые и древние профессии так и не умерли.

Но исключения только подтверждают правило, разве нет?

Я негромко рассмеялся. Робот-садовник испуганно повернул крошечную голову с глазками-бусинками камер на звук. Если прислушаться, можно было услышать, как жужжат обьективы крошечных камер, фокусируясь на огромной(для робота) фигуре человека. Потом робот понимает, что это — человек, и он его не интересует. Следовательно, надо продолжать выполнение программы. И робот ее продолжает. Он-то видит в темноте, ему все равно, когда работать.

А я вот так и гулял до темноты. Зодиак-Дистрикт — чуть ли не самый большой район Подножия, в конце концов. Хотя это и не суть. Надо отправляться на "Манту" — меня еще не хватились, но скоро могут и хватиться. А "Манта" стоит аж на противоположном конце города. Туда ходят маглевы, но где тут ближайшая станция и на какую линию садиться?

Я поднялся со скамейки и побрел прочь из скверика и дальше, по улице, направляясь, похоже, на север. На самом деле, ноги несли меня не пойми куда.

Моя профессия, вернулась моя мысль в прежнюю колею, далеко не такая древняя. Хотя и уважаемая. Наверное. В конце концов, я наемный оператор без роду и племени, если уж утрировать. А у каждого государства, которое имеет на вооружении эш-ка, они зачастую выделены в отдельные корпуса и являются элитным родом войск. Избранными, можно сказать. Лучшими сынами и дочерями нации, первой и последней линией обороны. Не то, чтобы мне было завидно или что еще. Может, они любят свою работу. Я не люблю.