17 рассказов (сборник)
Шрифт:
– Позвольте, – прервал его Холмс. – Ваше сообщение, как я вижу, одно из самых интересных, какие я когда-либо слышал. Укажите мне дату получения вашим дядей письма и дату его предполагаемого самоубийства.
– Письмо пришло десятого марта 1883 года. Он умер через семь недель, в ночь на второе мая.
– Благодарю вас. Пожалуйста, продолжайте.
– Когда отец вступил во владение хоршемской усадьбой, он по моему настоянию произвел тщательный осмотр чердачного помещения, которое всегда было заперто. Мы нашли там латунную шкатулку. Все ее содержимое было уничтожено. Ко внутренней стороне
Так вот, в начале 84-го года отец поселился в Хоршеме, и все шло у нас как нельзя лучше до 85-го года. Четвертого января, когда мы все сидели за завтраком, отец внезапно вскрикнул от изумления. В одной руке он держал только что вскрытый конверт, а на протянутой ладони другой руки – пять сухих апельсиновых зернышек. Он всегда смеялся над тем, что он называл «небылицами насчет полковника», а теперь и сам испугался, когда получил такое же послание.
«Что бы это могло значить, Джон?» – пробормотал он.
Мое сердце окаменело.
«Это три К.», – ответил я.
Отец заглянул внутрь конверта:
«Да, здесь те же буквы. Но что это написано над ними?»
«Положите бумаги на солнечные часы», – прочитал я, заглянув ему через плечо.
«Какие бумаги? Какие солнечные часы?» – спросил он.
«Солнечные часы в саду, других здесь нет. Но бумаги, должно быть, те, которые уничтожены».
«Черт возьми! – сказал он. – Мы живем в цивилизованной стране и не можем принимать всерьез такую чушь. Откуда это письмо?»
«Из Данди», – ответил я, взглянув на почтовую марку.
«Чья-нибудь нелепая шутка, – сказал он. – Какое мне дело до солнечных часов и бумаг? Нечего и смотреть на этакий вздор!»
«Я бы сообщил полиции», – сказал я.
«Чтобы меня высмеяли? И не подумаю».
«Тогда позвольте мне это сделать».
«Ни в коем случае. Я не хочу поднимать шум из-за таких пустяков».
Уговаривать отца было бы напрасным трудом, потому что он был очень упрям. А меня охватили тяжелые предчувствия.
На третий день после получения письма отец по ехал навестить своего старого друга, майора Фрибоди, который командует одним из фортов Портсдаун-Хилла. Я был рад, что он уехал, так как мне казалось, что вне дома он дальше от опасности. Однако я ошибся… На второй день после его отъезда я получил от майора телеграмму, в которой он умолял меня немедленно приехать. Отец упал в одну из глубоких меловых шахт, которыми изобилует местность, и лежал без чувств, с раздробленным черепом. Я поспешил к нему, но он умер, не приходя в сознание. По-видимому,
Я тщательно изучал все факты, связанные с его смертью, но не мог обнаружить ничего, что подсказывало бы мысль об убийстве. Не было признаков насилия, не было никаких следов на земле, не было ограбления, не было посторонних лиц на дорогах. И все же излишне говорить вам, что я не находил покоя и был почти уверен, что отец мой попал в расставленные кем-то сети.
При таких трагических обстоятельствах я вступил в права наследства. Вы спросите меня, почему я не отказался от него? Отвечу вам: я был убежден, что наши несчастья каким-то образом связаны с давними событиями в жизни моего дяди и что опасность будет мне угрожать одинаково в любом доме.
Мой бедный отец скончался в январе 85-го года; с тех пор прошло два года и восемь месяцев. Все это время я мирно прожил в Хоршеме и начал уже надеяться, что это проклятие не тяготеет больше над нашей семьей, что оно рассеялось после гибели старшего поколения. Однако я слишком рано успокоился. Вчера утром меня постиг удар в той же самой форме, в какой он постиг моего отца…
Молодой человек достал из кармана смятый конверт и, повернувшись к столу, высыпал на скатерть пять маленьких сухих зернышек апельсина.
– Вот конверт, – продолжал он. – Почтовый штемпель – Лондон, Восточный район. Внутри те же самые слова, которые были в письме, полученном моим отцом: «К. К. К.», а затем: «Положите бумаги на солнечные часы».
– Что вы сделали? – спросил Холмс.
– Ничего.
– Ничего?
– По правде говоря, – он опустил лицо на тонкие белые руки, – я почувствовал себя беспомощным, как жалкий кролик, к которому приближается змея. По-видимому, я во власти какой-то непреодолимой и неумолимой силы, от которой не могут спасти никакие предосторожности.
– Что вы! Что вы! – воскликнул Шерлок Холмс. – Вы должны действовать, иначе вы погибнете. Только энергия может спасти вас. Теперь не время предаваться отчаянию.
– Я был в полиции.
– Ну, и?..
– Но там с улыбкой выслушали мой рассказ. Я убежден, что инспектор считает эти письма чьей-то шуткой, а смерть моих родных, как и установил суд присяжных, – несчастным случаем, никак не связанным с этими предупреждениями.
Холмс потряс в воздухе сжатыми кулаками.
– Невероятная тупость! – воскликнул он.
– Все же ко мне прикомандировали полицейского, который все время дежурит в моем доме.
– Он пришел с вами сейчас?
– Нет, ему приказано находиться при доме.
Холмс снова потряс в воздухе кулаками.
– Зачем вы пришли ко мне? – спросил он. – И, главное, почему вы не пришли ко мне сразу?
– Я не знал. Только сегодня я говорил о моих опасениях с майором Прендергастом, и он посоветовал мне обратиться к вам.
– Ведь уже два дня, как вы получили письмо. Вам следовало начать действовать раньше. У вас нет, я полагаю, других данных, кроме тех, которые вы мне сообщили? Нет каких-либо наводящих подробностей, которые могли бы нам помочь?