18+, или Последний аргумент
Шрифт:
– Ты пропала почти три года назад, мы беспокоились, – продолжила Мария, не дождавшись от Валенсии ответа. И усмехнулась: – Нехорошо забывать семью. Я тебя еле нашла…
Но Валенсия продолжала молчать, хотя уже поняла наконец, кто же преследовал ее в Калифорнии. Но, как сказал ей когда-то швейцар Гойо: «Это Уолл-стрит, тут все время шныряют агенты ФБР, любую подставу могут устроить». И Мария поняла ее:
– Ладно, я вижу, ты мне не веришь. Но у меня есть привет для тебя…
С этими словами она сунула правую руку в карман, вынула зажатый кулак и открыла его. На ее ладони лежали два позолоченных шарика с потемневшей неграмотной гравировкой «Final Argument». Ничего убедительней этого (без артикля «The») аргумента в мире быть не могло, эти шарики мог прислать Хуану только генерал
– Слушаю тебя.
Мария расслабленно встала и расстегнула свой плащ:
– Может, у тебя есть коньяк или водка? На улице собачий холод.
Валенсия посмотрела на часы:
– Можем поехать в бар. «Евростарс» еще открыт.
5
Через двадцать минут они сидели в баре ресторана «Eurostars Wall Street Hotel», единственном восьмиэтажном кирпичном здании, упрямо не уступающем место стеклянным небоскребам, которые окружили его со всех сторон на Фронт-стрит. По случаю ужасной погоды, в ресторане было многолюдно и шумно – гости отеля вынужденно прятались здесь от холода и ветра. Компания немцев, заняв три стола, пела «Oh, du lieber Augustin», «Ах, мой милый Августин», и стучала пивными кружками, пьяные греки пытались меж столиками танцевать ламбаду, а невозмутимые японцы молча пили зеленый чай. Валенсия и Мария устроились на двух высоких табуретах у барной стойки и заказали себе ромовый пунш. В таком шуме можно было разговаривать, не боясь подслушки, а единственное, что мешало, – периодические приставания пьяных мужиков, которые принимали их за проституток.
Нагнувшись к Валенсии, Мария по-испански говорила ей почти на ухо:
– «Камилла» держит за тобой большой долг…
– Сколько? – спросила Валенсия.
– Больше ста тысяч.
– Долларов или рублей?
– Евро.
– Я отдам через два года.
– Не знаю, согласятся они или нет.
Валенсия отпила пунш.
– Сейчас у меня нет таких денег.
– А они и не просят, – сказала Мария и тоже потянула пунш через соломинку. – У нас другая просьба.
– Какая?
– Родине нужна твоя помощь.
«Так, – подумала Валенсия, – опять какие-нибудь секреты лазерных пушек или электроника для противокорабельных ракет и истребителей МиГ-35, которые после провала хьюстонской группы Фищенко остались без этой начинки». Но даже если Иван Серпухов будет шантажировать фотографиями ее пионерского детства в «Ласточке» и «Розарии № А08», она не будет этим заниматься. Нагнувшись к Марии, Валенсия сказала:
– Даже если меня попросит сам Путин, я не буду этого делать.
Мария удивленно повернулась к ней:
– Путин? При чем тут? Разве твоя родина Россия?
Теперь удивилась Валенсия:
– А разве нет?
– Куба! – жестко сказала Мария. – Твоя родина – Куба. Ты забыла?
По правде говоря, Валенсия действительно это забыла, а если изредка и вспоминала, то только мамины мягкие коленки и белые пляжи Плайя Эсмеральда в Гуардалаваке. А Мария, не дождавшись ее ответа, продолжила:
– Ты кубинка, и Кубе нужна твоя помощь. Понимаешь, раньше нас кормил Советский Союз – покупал сахар, платил за военные базы. А теперь это кончилось. Нефти на Кубе нет, сахар никто не покупает, и страна просто гибнет. Америка должна отменить эмбарго. Тогда на Кубу хлынут туристы, привезут деньги…
Валенсия опешила:
– Ты серьезно? И Фидель согласится на это?
– И Фидель, и Рауль, – сказала Мария. – Они уже пробуют это через бразильского посла. Но Белый дом и слышать не хочет…
Тут в третий раз к «сестрам» подвалил рослый пьяный немец, со спины обнял их обеих за талии:
– Okay, girls, I’m taking bough of you! How much? [14]
Они оттолкнули его руки, Мария спокойно сказала:
– Sorry, sir, we’re not prostitutes [15] .
14
Ладно, девушки.
15
Извините, сэр, мы не проститутки.
– Oh, come on! – хмельно не поверил он. – Tell me how much? [16]
– What’s your name? [17] – спросила у него Валенсия.
– I’m Zigfrid! – гордо представился он. – Zigfrid Krause, Douche bank! Can I buy you a drink? [18]
– Herr Krause, – попросила Валенсия, вспомнив уроки немецкого в «Розарии № А08», – bitte halten, sie weg von uns, wir sind nicht Prostituierte [19] .
16
Да ладно! Скажите почем?
17
Как вас звать?
18
Я Зигфрид! Зигфрид Краузе! Дойче банк! Я могу купить вам по бокалу?
19
Герр Краузе, пожалуйста, оставьте нас в покое, мы не проститутки.
Немец изумленно отшатнулся, икнул и отошел.
– Красиво, – по-испански сказала Мария Валенсии и повернулась к бармену: – Еще два пунша, пожалуйста.
Когда он поставил перед ними два пунша, «сестры» продолжили беседу.
– Обама считает: когда Куба обанкротится, кубинцы сбросят хунту Кастро, – сказала Мария. – Но будет это или не будет, никто не знает, а сейчас там дети голодают.
– А я-то что могу сделать? – удивилась Валенсия.
Мария усмехнулась:
– Ты – можешь. У тебя есть последний аргумент.
– Ты с ума сошла? – воскликнула Валенсия. – Я не могу трахнуть американского президента!
– Почему? – спросила Мария. – Мерилин Монро могла, и Моника Левински смогла. Думай позитивно. – И снова перешла на испанский: – Чтобы подняться на Эверест, нужно только сказать себе: «Я поднимусь на Эверест!» И всё.
Валенсия не успела ответить – сзади их обеих снова обхватили мужские руки, и уже не две, а четыре. Это Зигфрид Краузе вернулся с приятелем-тяжеловесом, оба они любовно обняли Марию и Валенсию, и Краузе, сжав руки у Валенсии на груди, сказал:
– Meine lieben! Preis spielt keine Rolle! Deutsch Sex besten der Welt! [20]
– So wahr! [21] – подтвердил тяжеловес, всем своим весом налегая на Марию.
– Wenn Sie nicht sofort zu entfernen Ihren eigenen H"anden, werden Sie bedauern, [22] – мягко предупредила Валенсия.
– Ich werde es nicht bereuen. Du hast so eine Brust! [23] – сказал Краузе.
Валенсия посмотрела на Марию, и та утвердительно опустила ресницы. А в следующую секунду «сестры» приемом карате легко освободились от немецких объятий и еще двумя ударами обрушили немцев на пол. Ресторан застыл, как в стоп-кадре. В этой мертвой паузе Валенсия бросила на барную стойку пятидесятидолларовую купюру и кивнула «сестре» на выход.
20
Мои дорогие! Цена не имеет значения! Немецкий секс лучший в мире!
21
Это точно!
22
Если немедленно не уберете руки, вы пожалеете.
23
Я не пожалею никогда! У тебя такая грудь!