1814 год: «Варвары Севера» имеют честь приветствовать французов

Гладышев Андрей Владимирович

Вопрос о том, какой эффект на население Франции имели эти прокламации, потребует специального исследования состояния «общественного духа», но что определенный эффект был, признавали и сами современники, и историки. Многие французские провинциальные чиновники отказались от идеи сопротивления наступающим частям союзников, боясь мести и репрессий с их стороны. Как вспоминал П. Беро, вступлению союзников в Лангр и Шомон предшествовали успокаивающие прокламации, в которых утверждалось, что союзники не злопамятны и намерены добиться у населения расположения в свою пользу. Поэтому их ждали и их встречали как друзей и освободителей от деспотизма [211] .

211

Berault P. L’Empereur Alexandre a Bar-sur-Aube en 1814. Р., 1816. Р. 7.

Прокламации союзников использовались внутренними противниками наполеоновского режима. А. Россиньо утверждал, что «дерзость врагов императорского режима возросла». В качестве

доказательства он приводит обзор вражеских прокламаций, представлявших союзников как «друзей человечества», который был отправлен по почте подписчикам Journal de l'Empire. А. Россиньо также процитировал отрывки из нескольких обнаруженных им в частной библиотеке прокламаций, составленных, как он полагал, видимо, роялистами: «Французы, не верьте слухам, распространяемым клеветниками, смотрите на армии союзных суверенов только как на друзей человечества, которые являются врагами только для врагов мира. Ваши родители, ваши друзья, ваши братья, ваши дети содержатся под арестом в чужих землях, присоедините их голоса к нашим во имя мира, который будет для них означать возвращение к родным семьям» [212] .

212

Н.А. Могилевский ссылается на обнаруженное в архиве воззвание к гражданам Франции, которое текстуально совпадает с цитируемой Россиньо прокламацией: «Французы! Не верьте ложным слухам, которые распускают недоброжелатели; расценивайте союзных монархов только как сторонников милосердия, которые сражаются лишь с противниками мира. Ваши родители, друзья, братья, дети, попавшие в плен в других странах, вместе с нами желают мира, первым преимуществом которого будет их возвращение в лона семей». См.: Российский государственный военно-исторический архив (далее - РГВИА). Ф. 846. Оп. 16. Д. 4120. Ч. 1. Л. 91. Цит. по: Могилевский Н.А. От Немана до Сены: заграничный поход русской армии 1813— 1814 гг. М., 2012. С. 217.

Автор другой прокламации, которая называется «Один француз французам», сетовал на нынешние разрушения и разорения его родины, которую ее «отчее правительство» когда-то сделало столь счастливой. Автор задается риторическим вопросом, можно ли надеяться на мир, когда правительством Франции все делается для того, чтобы война затянулась до бесконечности, чтобы ожесточить союзников, которые дали священное обещание покинуть территорию Франции, как только Европе будет гарантирован стабильный мир [213] .

213

Rossigneux A. Un chapitre de l’Histoire d’Auxere. L’annee 1814 // Bulletin de la Societe des sciences historiques et naturelles de l’Yonne. 1911. T. 15 (65). Р. 87, 106-107 note.

Прокламации союзников, по словам Коленкура, были большим злом, чем их оружие. А. Шюке полностью с ним согласен: «Искусные, примирительные, полные предосторожностей, опускающие факты, которые могли бы задеть самолюбие или возбудить умы, - они отделяли императора от нации» [214] . Не хотевшие больше воевать, французы верили тому, чему (и кому) хотели верить: поражения и экономический кризис привели к тому, отмечает Т. Ленц, что популярность императора начала падать как среди знати, так и среди народа [215] . Ленцу вторят и другие современные исследователи: многие тогда во Франции принимали заявления союзников за чистую монету, полагая, что Наполеон напрасно отказывается от предлагаемого мира. В государственных элитах с ноября 1813 г. нарастали пораженческие и капитулянтские умонастроения [216] .

214

Chuquet A. L’Alsace en 1814. Р., 1900. Р. 75.

215

Lentz T. Nouvelle histoire du Premier Empire. T. 2. L’effondrement du systeme napoleonien 1810-1814. Р., 2004. Р. 497.

216

Jego Y. La campagne de France. Р., 2013. Р. 37.

Пропаганда стала для союзников противоядием от партизанской войны, на которую рассчитывал Наполеон: местному населению разъясняли, а своим солдатам строго грозили. Прокламации, обращаясь к французскому народу, содержали в себе три основных образа: Наполеона, настоящего и будущего Франции, союзников.

Упоминание императора Франции соседствует в текстах прокламаций с такими лексемами, как «иго», «гегемония», «деспотизм», «личные амбиции». Иногда Наполеона прямо называют не французом, а чужестранцем. Император недоговороспособен, его интересы противоречат интересам французского народа.

Французскому народу указывают на упадок в настоящее время экономики, на тяжесть налогов, на угнетение, на понапрасну пролитую кровь, на детей и отцов семейств, оторванных от дома и томящихся в далеком плену. А в будущем французам обещают целостность, независимость, спокойствие, стабильность, процветание, богатство, счастье, мирное сосуществование как равных с равными.

Наконец, союзники предстают в прокламациях как мудрые, миролюбивые, отменно дисциплинированные, доброжелательные, обходительные, уважающие общественный порядок, не мстительные, а умеющие прощать, верные христианским

принципам кротости и великодушия, мужественные и добронравные одновременно. Но в то же время любящие свою родину, независимость, сильные, решительные, последовательно добивающиеся своей цели и умеющие наказывать непослушных.

Союзники стремились реализовать известный принцип: разделять и властвовать. Они постарались убедить французов, что война ведется не с ними, а с Наполеоном, и, если население будет оставаться спокойным и не оказывать сопротивления, ему будут гарантированы неприкосновенность личности и имуществ.

Что касается казаков, то союзное командование, с одной стороны, имело о них свое неоднозначное мнение, а с другой - знало, как представляет их наполеоновская пропаганда. В обращенных к французам декларациях союзников казаки упоминаются редко, а русское командование и лично Александр I, со своей стороны, обозначали политику профилактики преступлений: казачий атаман М.И. Платов неоднократно предупреждался, что его подчиненные должны вести себя с местным населением подобающим образом.

Неподобающее поведение «казаков Платова» 13 января отметил К. Мюфлинг, 14 января об этом написал Шварценбергу Гиулай. В тот же день вечером из Пон-а-Муссона Йорк писал Блюхеру о злодеяниях казаков, за которые должны отвечать их офицеры и генералы, он же, со своей стороны, приказал своим подчиненным довести до сведения каждого солдата о необходимости соблюдения строгой дисциплины в отношении гражданского населения [217] .

12 января из Лангра от Барклая де Толли поступило предписание М.И. Платову отстранить от командования полком и предать суду войскового старшину С.Д. Табунщикова [218] , который еще в Ашаффенбурге пытался изнасиловать вдову Рейзерт, за что и был арестован. Барклай де Толли писал, что командир полка должен внушать своим подчиненным, чтобы они «уклонялись сколь можно от шалостей» [219] , а не подавать пример: старшину следовало поставить рядовым в назидание другим.

217

Weil М.-Н. Op. cit. Т. 1. Р. 360. Вейль ссылается здесь на: Droysen J.G. Das Leben des Feldmarschalls Grafen York von Wartenburg. 3 bd. Berlin, 1851. T. II. S. 278. (Переиздание - в 1999 г.).

218

«В ходе кампании 1814 г. во Франции Табунщиков состоял в свите атамана и был представлен им к награде за сражение при Фер-Шампенуазе», а полк находился при Главной квартире (предназначался для конвойной службы). См.: Сапожников А.И., Калинин С.Е. Табунщикова донской казачий полк // Заграничные походы российской армии. Энциклопедия. В 2 т. М., 2011. Т. 2. С. 482.

219

Донское казачество... С. 536.

Рей цитирует обнаруженное ей в РГВИА письмо от 24 января Александра I атаману М.И. Платову, в котором указывается, чтобы тот немедленно пресек всякие противоправные действия в отношении местного населения, тем более что «даже некоторые генералы и полковники грабят французские дома и женщин» [220] . М.-П. Рей считает, что для русского царя такое поведение было не только неприемлемо в моральном плане, но и опасно, ибо было способно спровоцировать всеобщее восстание. Отсюда - необходимость, «отчеканенная» Александром I и его приближенными, бережно обращаться с гражданскими [221] .

220

Рей М.-П. Царь в Париже... С. 64.

221

Rey М.-Р. Les cosaques dans les yeux francaise... Р. 59.

И вот из Труа слышен уже окрик... Барклай де Толли пишет Платову предписание, в котором напоминается о необходимости доброжелательного отношения к гражданскому населению Франции. Барклай де Толли сетует, что, казалось бы, всем командирам даны были вполне четкие указания на «удержание подчиненных от оскорблений обывателям». Воля Александра I в этом отношении была выражена абсолютно четко. Тем не менее «своевольства солдат, умножаясь день ото дня, доводят их до самых даже грабительств, и некоторые жители в ожидании облегчения жребия своего, потерпев уже совершенное разорение, оставляют дома свои и предаются отчаянию, которое неизбежно должно навлечь ужасные последствия и для самих армий». Барклай де Толли, напоминая о судьбе французов в России в 1812 г., прямо пишет, что постигнет армию, дурно обращающуюся с мирным населением: за это придется заплатить «ценою крови». Он еще раз призывает командиров «обуздать своевольства подчиненных своих». Причем командирам корпусов надлежит не просто передать по инстанциям это распоряжение, а лично следить за их выполнением [222] . М.-П. Рей подытоживает и констатирует: «На протяжении всей кампании Александр I, а также Шварценберг, Блюхер, Барклай де Толли и фон Бюлов не прекращали заступаться за местных жителей» [223] .

222

Донское казачество... С. 544.

223

Рей М.-П. Царь в Париже... С. 72.