1814 год: «Варвары Севера» имеют честь приветствовать французов

Гладышев Андрей Владимирович

1.2 Страхи и первая встреча

Эпидемия страха

Война пришла в города и деревни Франции раньше, чем там стали слышны первые выстрелы... Парижане воодушевлялись захваченными у противника и выставленными на всеобщее обозрение знаменами, а провинциальную Францию охватила тревога, перерастающая в страх и панику: признаки надвигающейся беды были все ощутимее. «Зло еще не дошло до нас, но мы видели, что оно приближается, и мы были в ужасе» [224] , -записал в начале января в свой дневник аббат Паске из Провена.

224

Pasques. Journal de Provins, janvier-avril 1814 - juillet-octobre 1815. Extrait du manuscrit de l’abbe Pasques // Carnet de la Sabretache : revue militaire retrospective. 1929. N 329. Р. 195.

Война, которая велась уже более 20 лет где-то «там», приближалась к очагам французов: сначала через городки и деревушки потянулись колонны военнопленных. А. Уссэ (Гуссэ) указывал, что торжественное конвоирование пленных солдат союзников должно было вдохновить парижан [225] . Кое-кого это зрелище, вероятно, действительно вдохновляло [226] ,

но, видимо, по большей части - жителей столицы. Уссэ оговаривается: у провинциальных жителей северных и восточных департаментов вид военнопленных вызывал другие чувства [227] . В провинции вид военнопленных имел следствием не воодушевление, а деморализующий эффект. Если парижане могли гордиться славой французского оружия, наблюдая за пленными, напоказ водимыми по столичным мостовым, то провинциалы видели не только спектакль, но и саму жизнь, и больше волновались из-за опасности подхватить какие-нибудь болезни и эпидемии. Провинция сталкивалась с обратной стороной громыхающей все ближе и ближе войны, о том же писал позднее и М. Бланкпен: парижане иначе воспринимали колонны военнопленных, нежели боявшиеся заразы провинциалы [228] .

225

Первые партии военнопленных союзников проводили по парижским улицам с середины февраля: это было олицетворение побед под Шампобером и Монмиралем (10 и 11 февраля). См.: Houssaye Н. 1814. Р., 1900. Р. 38.

226

В своем дневнике роялист Ж.-Р. Гэн-Монтаньяк 9 марта отметил, что в спорах о политике и перспективах империи некоторые его знакомые, указывая на несколько сот пленных русских, которых провели по Парижу, склонялись к тому, чтобы трактовать это зрелище как симптом к скорому и успешному окончанию кампании, другие же осторожно обращали внимание, что в последние дни о военных операциях стало что-то «мало слышно». См.: Gain-Montagnac J.-R. de. Journal d’un francais depuis le 9 mars jusqu’au 13 avril 1814. Р., 1817.

227

Houssaye Н. Op. cit. Р. 38-39.

228

Cm.:Blancpain M. La vie quotidienne dans la France du nord sous les occupations (1814-1944). Р., 1983. Р. 15.

2 декабря 1813 г. в Сен-Кантене решили, что еще есть время для празднования: как-никак - годовщина коронации императора совпадала с датой популярного местного фестиваля! Мэр Жан Жоли произнес пламенную речь, были музыка, песни, артиллерийский салют, овации. Все было призвано напоминать о победах императора и его благотворных реформах; население демонстрировало лояльность императору, крича: «Да здравствует Наполеон!» Но настроения быстро меняются. Муниципалитет получает уведомление, что через Сен-Кантен в 20-х числах января должны пройти конвоируемые пленные англичане: и военнопленные и конвойные должны будут получить здесь свой дневной рацион питания. Эти перемещения не обещали ничего хорошего: «...Несмотря на патриотический настрой небольшой группы горожан, собравшейся поглазеть на пленных англичан, зрелище получилось довольно мрачное, тревожные слухи все множились и множились» [229] .

229

Dauteuille R. L’occupation russe et prussienne a Saint-Quentin en 1814 // Federation des Societes d’Histoire et d’Archeologie de l’Aisne. Memoires. 1986. T. XXXI. Chauny, 1986. P. 103-104.

Вместе с военнопленными прибывали раненые и больные (как французы, так и иностранцы). Больницы и госпитали моментально были переполнены: в Корбей, чья больница была рассчитана на 15 мест, два месяца находилось 150 раненых и больных. Госпиталь Версаля, рассчитанный на 250 человек, 3 февраля принял 400 больных и раненых [230] . Анонимный автор дневника повествует о событиях в Валансьене [231] : с 22 декабря в город начинают прибывать раненые, эвакуируемые из госпиталей германского Майнца. Скоро их число стало настолько значительным, что два городских госпиталя переполнились и пациентов стали размещать на втором этаже мэрии и в здании прежней табачной фабрики. Некоторые богатые граждане города предоставили под раненых свои производственные и жилые помещения. 1 января решено организовать третий госпиталь, и мэр обратился к гражданам с просьбой собрать 200 необходимых для него шерстяных одеял [232] .

230

Hantraye J. Les Cosaques aux Champs-Elysees... Р. 190.

231

По дороге из бельгийского Монса во французский Камбре, в 30 км в северо-востоку от Камбре.

232

[Anonyme]. Chronologie valenciennoise (1806-1819): extrait du journal «Le courrier du Nord ». Valenciennes, 1865. Р. 33.

Аббат Сурда пишет из деревушки Вилье-ан-Льё, что расположена недалеко от Сен-Этьена: прибыл «легион несчастных больных солдат, искалеченных, измученных, изнуренных тяготами, страдающих от паразитов». Сурда жалуется, что госпитали в соседних городах переполнены и для его маленькой коммуны даже 12 человек - «легион». Двое уже умерли... Аббат извиняется перед адресатом за излишние печальные подробности: «В наших глазах все представляется в черном свете. Политическая атмосфера, как и физическая - густой туман; лишь надежда пронизывает его» [233] .

233

Sourdat. Un village de la Haute-Marne. Villiers-en-Lieu // Revue de Champagne et de Brie. Arcis-sur-Aube. 1900. T. 12. Р. 484.

Очевидец событий зимы 1814 г. в Компьене [234] не без драматизма рисует картину напряженного ожидания беды, чьи признаки с каждым днем становятся все явственнее, все ощутимее и повергают жителей города в депрессию. «В течение января-февраля жители города почти каждый день, а иногда и ночью наблюдали сначала длинные конвои военнопленных, лодки с уже умершими или умирающими, больными, которые не могли передвигаться самостоятельно. Гуманизм проявлялся в том, что их снабжали продуктами, а осторожность в том, что их спешили отправить как можно скорее дальше,

ибо они несли с собой болезни. Зловонная инфекция сопровождала их перемещение. Даже минимальное их пребывание в городе неминуемо привело бы к заражению» [235] .

234

B 80 км к югу от Камбре по дороге на Париж.

235

Escuyer. Compiegne en 1814, d’apres un manuscrit du temps. // Carnet de La Sabretache 1898. T. 6. N 61. Р. 55.

Наибольшую тревогу вызывал тиф, весьма распространенный в госпиталях среди раненых [236] . Гарнизон Юненга [237] в Верхнем Рейне в начале блокады этого города союзниками в 1814 г. насчитывал 3480 человек. 566 из них умерли и в большинстве - от тифа [238] . Даже удаленные от полей сражений города были подвержены заразе, ибо именно сюда направляли больных и раненых. О том, что опасность эпидемий была реальна, свидетельствует случай Немура, где среди раненых начался тиф, грозивший распространиться и на гражданское население города [239] . Та же беда постигла Мец: «...B Меце тиф на два месяца опередил казаков, которые еще бороздили правый берег Рейна» [240] . Даже в Париже в феврале-апреле 1814 г., по некоторым данным, ежедневно умирало от 30 до 40 человек [241] .

236

M. Бланкпен указывал, что тиф, распространившийся в приграничных территориях Франции, внушал страх и вызывал угнетенное чувство у местного населения. См.: Blancpain M. La vie quotidienne... P. 15-16.

237

Коммуна в департаменте Нижний Рейн. Была основана еще отцом Фридриха Барбароссы. В 1789 г. насчитывала 4,5 тыс. жителей.

238

Chuquet A. L’Alsace en 1814... P. 255-256. См. также мемуары мэра этого города Франсуа-Ксавье Бланшара об оккупации в 1814 г.: Blanchard F.-X, Le journal du siege d’Huningue en 1814 // 1814: resistance et occupation des villes francaises. Р., 2001.

239

Dumesnil AJ. Op. cit. Р. 13.

240

Le Coustumier J. Le siege de Metz de 1814. Р., 2009. Р. 51 и след.

241

Poumies de la Siboutie. Souvenirs d’un medecin de Paris. Р., 1910. Р. 133. о тифе также см.: L’Huillier P. Le typhus de 1813-1814 a Strasbourg. Strasbourg, 1925.

Невеселую картину представляли собой проходящие через провинциальные города, возвращаясь с полей боев, различные отряды французских войск. «Это были грустные и печальные останки великих армий, которые были съедены в России, жертвы недавних боев по ту сторону Рейна. Длинные вереницы телег раненых, чьи раны невозможно было себе вообразить, <...> искалеченные солдаты, изувеченные лошади и время от времени небольшие кавалерийские эскорты - смесь различных мундиров кирасир, драгун, гусар, егерей, сопровождавших повозки, груженные военным обмундированием или ломаные пушки. Какая отвратительная картина войны!». Конечно, сердца компьенцев сжимались при виде этих воинов, «еще недавно полных сил, здоровья и энтузиазма, бодро маршировавших совсем в другом направлении по улицам города под музыку и барабанную дробь» [242] . Французы за 20 лет уже привыкли к тому, что их армии победоносно шествовали где-то там по Европе. А тут в 1814 г. враг вступил на их родную землю. Память о недавней военной славе, раненая гордость еще недавно непобедимых вкупе с этой картиной могли только ухудшить ощущение безнадежности.

242

Escuyer. Compiegne en 1814, d’apres un manuscrit du temps // Carnet de La Sabretache 1898. T. 6. N 61. Р. 633. (Переиздание - в 1814-1815 гг.). Souvenirs des regions envahies. Extraits du Carnet de La Sabretache, annees 1898, 1908, 1914-1919, 1920, Р., 1999. Р. 54-55. Практически о том же писал А. Дри относительно реймского региона. См.: Dry A. [Fleury W.A.E.A.] Reims en 1814 pendant l’invasion. Р., 1902. Р. 49.

Тягостное впечатление оставляли и другие следы недавних сражений. Путник, которому пришлось по служебной надобности или «приспичило» (а были и такие) путешествовать в те неспокойные времена по территориям, на которых велись боевые действия, мог наблюдать следы многочисленные войны. Ж.-Р. Гэн-Монтаньяк. пробиравшийся в начале марта из Парижа в Лаон к своим друзьям роялистам, запишет в своем дневнике, что на подступах к Лаону на него совершенно гнетущее впечатления произвели «следы пребывания армии»: трупы лошадей, разломанные телеги, повырубленные деревья, брошенные бивуаки... [243]

243

Gain-Montagnac J.-R. de. Journal d’un francais depuis le 9 mars jusqu’au 13 avril 1814. Paris, 1817. Р. 20-21. Главная цель, которую ставит перед собой автор этого «Дневника», - показать читателям, какие усилия прикладывали французские роялисты для Реставрации, что Реставрация произошла не «сама собой».

Потоки военнопленных и раненых таили в себе угрозу эпидемии, но самую заразную болезнь принесли беженцы - страх. Эти мужчины и женщины, перебиравшиеся в глубь страны из пограничных регионов, мало что могли добавить в плане объективной информации о противнике. Но их страшные и душещипательные истории (а разве слушателями ожидались иные?), их сетования и сам вид этих несчастных, пытающихся вывезти на телегах хоть что-то из своего добра, вызывали жалость и тревогу, заставляя задуматься о собственной судьбе [244] .

244

Между тем сами «страшилки» беженцев могли стать объектом иронии. Паске писал, что провенские мужчины подшучивали над своими женами, наслушавшимися рассказов о казаках: вот придут скоро к вам «Адонисы в виде медведей Севера или казаков, чья репутация идет впереди них». Когда же провенцы воочию увидят казаков - «бородатых, одетых в шкуры мехом наружу, с пистолетами за поясом и длинными пиками в руках» - они убедятся, что беженцы их не обманывали. См.: Pasques. Journal de Provins... Р. 196.