1917 - 2017 годы ... Сопричастность ...
Шрифт:
– И эта игра тянулась больше десяти месяцев. у нас были некоторые разногласия, потому что я хотел снять несколько интервью, а не только одно...
– В результате терпение было вознаграждено. Президент Путин выделил настойчивому немцу окно в своём графике...
– Мы снова встретились. Нас было четверо. Господин Путин, переводчик и его пресс-секретарь. В начале разговор протекал, конечно, несколько напряжённо, потому что здесь сидит Президент, пресс-секретарь, переводчик. Ты боишься сделать что-то неправильно на первой встрече, потому что ты ведь хочешь снять этот фильм. Путин спросил, что я планирую? Я до этого записал
– Ставить условия Президенту Российской Федерации пытались мистер Обама, а за ним и фрау Меркель. Теперь они десять раз подумают, прежде чем ещё раз попробовать. И немецкий журналист это прекрасно понимал. Но всё равно шёл ва-банк...
– Он тогда громко засмеялся и сказал, что у него тоже есть один пункт. Он сказал: хорошо, я политик, я не хочу, чтобы вы ходили за моей семьёй, следили за ней, я хочу, чтобы вы уважали мою личную жизнь...
– Так добро Президента было получено. На согласование сроков и деталей ушло порядка трёх месяцев. но, как признаётся немецкий журналист, оно того стоило...
– Это была просто историческая встреча с Путиным на Валдае, в то время, чтобы записать это интервью. Это было довольно длинное интервью. Мне кажется, первое интервью длилось полтора или даже два часа. Да, я назвал ему тему. Темой интервью было: детство Путина, школа, служба в КГБ.
– Немецкий журналист никогда не забудет, каким он увидел Путина в тот раз. Владимир с юности мечтал о работе во внешней разведке, о карьере секретной. Он хочет ради своего народа и Отечества работать за границей. Для этого он учится на юриста.
– Я знал, что люди, которые работают в разведке, контрразведке беззаветно служат своему народу, защищают интересы своей страны, готовы рискнуть всем, даже самым дорогим, жизнью иногда, для достижения этих высоких идеалов. Прежде всего я руководствовался этими соображениями...
– Не было никаких предписаний относительно того, что спрашивать, как спрашивать, беседа велась довольно непринуждённо. Что касается содержания вопросов, то заранее я их не озвучивал. И мы сняли это интервью...
– Немецкий журналист был поражён спокойной откровенностью своего визави. Но от цепкого взгляда акулы пера не скрылось, как за русского Президента переживает его окружение...
– Мне кажется, они все немного нервничали. Сама пресс-служба. Пресс-секретарь, например, который сидел сзади, наблюдал. В общем, это была совершенно нормальная, интересная и увлекательная беседа...
– После этого перед немецким журналистом открылся путь в самое сердце России. Через пресс-службу...
– Если встречаешься с Президентом, то попасть к нему можно только через контрольно-пропускной пункт. Тебя сопровождают от пункта А до пункта Б. Это официальная часть. Вы проходите через все этапы службы безопасности.
– В тот день немецкий журналист другими глазами увидел Кремль...
– У меня была экскурсия. Она длилась три или четыре часа. Мы прошли через весь Кремль...
– Невероятно, но факт. О чём говорил Путин в тот раз, журналист рассказывает очень скупо. А кое-что и вовсе решил оставить за кадром...
– Мы бы это показали вам, если бы считали, что должны вам это показать. Если вы начнёте публично рассказывать все истории, то считайте, что проиграли...
– О чём же так интригующе молчит немецкий журналист? Похоже, это знает только Президент России, его немецкий собеседник да стены древнего Кремля...
– Мы закончили беседу полшестого утра...
– По словам немецкого журналиста беседа была максимально откровенной...
– Он профессионал. Он совершенно точно знает, что он собирается сказать, а что нет. Если он не хочет о чём-то говорить, он всё равно продолжает высказываться, но вы тут же понимаете, что не получите чёткого ответа на свой вопрос. Как говорят в немецком, может при необходимости слиться с обоями...
– Шаг за шагом немецкий документалист открывал для себя всё нового и нового Владимира Путина, такого, которого, пожалуй, знают лишь самые близкие...
– Я думаю, что существует ещё один момент, в котором следует себе признаться настоящему журналисту. Нужно, чтобы химия у людей совпадала. Есть такое выражение на немецком. Если химия не совпадает, то такой фильм не получится. Это не значит, что мы в какой-то степени друзья. Это всего лишь означает, что мы друг друга знаем, мы можем оценить друг друга, что мы уважаем друг друга и что мы воспринимаем чувство юмора...
– Журналист признаётся, что чувство юмора русского Президента обезоружило и сразило его наповал...
– США утверждают, что ракетный щит возводится не против вас, а против Ирана...
– Вы меня рассмешили. Дай вам бог здоровья, потому что уже конец рабочего дня, в принципе уже спать пора, поеду домой в хорошем настроении...
– Реакция была довольно необычной, должен это признать. Я не рассчитывал на то, что он громко рассмеётся. И тут немного вариантов для действий. Ты просто тихо сидишь, пока он смеётся, и ждёшь, будет ли он ещё отвечать на этот вопрос или нет. Мне не пришлось переспрашивать, потому что спустя пол минуты он прекратил смеяться. Я сказал: здорово, что вам было весело. Но, конечно, мягко говоря, к этому тоже необходимо привыкнуть. Он заметил моё состояние и отреагировал:
– Что касается нас, почему это у нас вызывает озабоченность? Эти радары, которые должны быть поставлены в Европу, эти ракето-перехватчики, которые также должны быть поставлены в Европу, они перекрывают территорию Российской Федерации до Урала и как бы нейтрализуют часть наших ядерных сил наземного базирования, которые составляют основу нашего ядерного потенциала.
– У Путина совершенно точно есть чувство юмора и сарказма, но к этому нужно привыкнуть. Он эмоциональный человек, и у него хорошее чувство юмора. И оба эти качества нужно воспринимать вместе. Он всегда реагирует, иногда с юмором, иногда саркастически, чтобы разрядить ситуацию и чтобы ответить на аргумент. Это его черта. Он очень живой человек...