1917 - 2017 годы ... Сопричастность ...
Шрифт:
– По словам журналиста, мало кто из западных политиков осмелится так широко открывать своё сердце...
– Он рассказывал о своём детстве, рассказывал о том, что в их семье эмоции много не обсуждались. Ни он, будучи ребёнком, ни родители. И все, так сказать, жили сами по себе. Это было необычно, что политик в разговоре настолько глубоко говорит о чувствах, которые испытывал на определённых этапах жизни...
– Именно таким открытым человеком немецкий журналист показал Владимира Путина европейским телезрителям. И его Путин оказался не таким, каким
– Что касается стереотипа, конечно, у нас есть образ, который транслируется телевизором, читается газетой. Путин там был плохой...
– Документальная лента немецкого журналиста побила рекорд и вызвала негативную реакцию политического истеблишмента...
– Но эта ваша работа: войти в курс дела, разобраться с идеологией, с историей страны, манерой изложения. Потому что у каждой страны свои подходы к изложению отечественной истории. Не возводите в абсолют для всех то, что вы считаете политически верным. Это то понимание, до которого вы должны дойти...
– Сам немецкий журналист до этого понимания поднимался с немецкой скрупулёзностью...
– Я постоянно сопровождал господина Путина, много с ним разговаривал, проверял и перепроверял факты, с кем, что, где, когда и чем он занимался...
– И так неделя за неделей. Месяц за месяцем...
– Все критики и журналисты пользуются одной вещью. Это информация. Если вы действительно хотите получить какую-то информацию, вы довольно долго должны быть в деле...
– Для того чтобы быть в деле, нужно было журналисту быть рядом с Президентом, приходилось становиться чуть ли не человеком-невидимкой...
– При подобных съёмках вначале ведь за тобой наблюдают: что ты там снимаешь, как ты там снимаешь. В какой-то момент люди привыкают к этой ситуации...
– Мы снимали Путина где-то в Подмосковье, в каком-то старом, ветхом ледовом дворце. Это было вечером, часов в девять. И он упорно, напряжённо тренировался забрасывать шайбы в ворота, вести шайбу через всё поле. И это произвело на меня впечатление. Что он показал и эту сторону, а не только красивого, сияющего героя. Это было то, что свойственно любому человеку...
Кстати, была одна сцена, которую я никогда не забуду. Берёт хоккейный шлем и надевает его задом наперёд. И потом проходит секунд двадцать-тридцать. Шлем не сидит, он снимает его, разглядывает, переворачивает, делает так и снова надевает. Это была прекрасная сцена...
– Сегодня немецкий журналист готов признать: самый трудный момент для него настал после переворота в Киеве. В Германии ждали эксклюзивного интервью с Путиным, но мало кто хотел услышать аргументы Президента России...
– Это было интервью, которое проходило на пике взаимных обвинений в связи с кризисом на Украине. Ситуация на международной арене была очень накалённой.
– Мы внимательно следили за событиями. Вы ещё помните, как вы говорили с Обамой, с Меркель?
– Действительно, у меня был телефонный разговор в этот же день вечером с президентом Соединённых Штатов. Ну, а на следующий день, несмотря на все гарантии,
– Президент был очень напряжён. На следующий день начиналась встреча большой двадцатки. И шёл ожесточённый телевизионный обмен комплиментами на мировом уровне. В Германии узнали, что существует это интервью. В нём идёт речь о Крыме. Естественно, что тема Крыма была затронута. Ещё тут были разные интерпретации. Мы все... аннексия, не аннексия...
– Почти шесть миллионов человек участвовали в этом интервью. Это был один из самых высоких рейтингов. Они смотрели интервью от начала и до конца...
– Такую рейтинговую свободу слова немецкому журналисту не простят...
– Это была самая ожесточённая дискуссия из тех, что у меня были связаны с Путиным. Одни писали, что я суфлёр Президента, а другие писали, что это звёздный час моего журналистского пути. Такова была палитра мнений. Я получил взбучку от коллег, не от всех, но от многих. Я думаю, что должен был позволить Путину просто говорить. Мне было тоже важно. чтобы Путину высказался, чтобы он мог изложить свои аргументы. А мой аргумент был: пусть зритель сам решает. Пусть сам формирует своё мнение о том, что было ли это плохо или хорошо. Или просто пиар...
– В европейском министерстве, правда, были обескуражены. Президент агрессивной России неожиданно вызвал симпатии подавляющего большинства...
– Реакция зрителей, которую мы получили, на две трети была положительной...
– Но это было лишь первое потрясение в карьере немецкого журналиста. Оказалось, личное знакомство с Владимиром Путиным - это большая ответственность. Судьба готовила немецкому журналисту испытание, которое он даже себе представить не мог...
– Это была действительно увлекательная история...
– Как Германия встретит немецкого журналиста после его сенсационного интервью с Путиным? В какие моменты, по мнению журналиста, Владимир Путин не может сдерживать эмоции?..
– За доверительные отношения с Президентом России в Европе его назвали чуть ли не агентом Кремля. Немецкий журналист идёт по улицам родного города Гамбурга. Кого ему приходится теперь опасаться, остаётся только догадываться. Он категорически запретил нам показывать улицу, где он живёт, и снимать его дом снаружи. Да и внутри пустил только в свой кабинет.
Пересматривая свою картину о Путине, немецкий журналист признаётся: он просто пытался честно делать свою работу...
– Это девиз, под которым я пытаюсь работать. Иногда получается, иногда нет...
– Если кто-то на Западе на кого-то ставит в России, на каких-то отдельных политических деятелей, я думаю, совершает огромную ошибку. Нужно ставить не на конкретного человека, а на Российский Народ...
– Я хотел показать, что и с чем связано, и почему. А на основе этого каждый может сформировать собственное мнение. и вовсе не обязательно, что зрителю это понравится. Он может всё это отвергнуть...