1917. Разложение армии
Шрифт:
РГВИА.Ф. 3018. Оп. 1. Д. 89. Л. 39. Публикуется по: Антивоенные выступления… С. 194.
№ 135. Из выступления члена Петроградского Совета П.Н. Мостовенко на VI съезде РСДРП(б) 28 июля 1917 года о негативном отношении солдат к братанию на Румынском фронте
…Я хочу еще сказать несколько слов о братании. Побывав на фронте, я убедился, что организация братания идет со стороны немцев, доставляющих и ром, и немецко-русскую «Неделю» (вроде нашей «Речи»), а со стороны наших солдат не вносится никакой политики. Это нечто вроде пикника, но совершенно дезорганизующее армию. Теперь солдаты начинают это сознавать и постановили гнать и избивать каждого, кто говорит о братании.
(Шестой съезд РСДРП (большевиков). Август 1917 года. Протоколы. М.: Госполитиздат, 1958. С. 83–85. Публикуется по: Антивоенные выступления… С. 195.)
№ 136.
Я на фронте в расположении 109-й дивизии. Перед батальоном наиболее большевистского [436-го пехотного] Новоладожского полка произношу речь. Беру нарочно резкие слова и резкие противоположения. «Тут возражают против смертной казни, против военно-революционных судов… Пусть это грех, но мы все понимаем, что правительство не могло сделать иначе, и если из-за беспорядков в армии погибает страна, то мы должны вместе с ним взять этот грех на свою душу». И я стал перечислять предусматриваемые положением о военно-революционных судах [74] преступления и доказывал необходимость суровой, безоглядной борьбы с ними. В том числе с братанием, которое одно время пустило крепкие корни в быт армии. После речи [случился] комический инцидент. Начал говорить генерал-лейтенант Болдырев. Положив руку на плечо одного солдата, он начал так: «Во время речи комиссара я глядел на этого солдата и видел, как он, весь в волнении, дрожал… «Никак нет, ваше превосходительство, у меня ноги слабые. Три раза подавался на комиссию, все не освобождают…»
74
Имеется в виду решение Временного правительства от 12 июля «Об учреждении военно-революционных судов при дивизиях». (Прим. ред.)
Непосредственно после беседы с этим батальоном меня повели в передовые окопы. Большевистский комитет хотел показать, что полк несет образцовую службу, что подтверждали все офицеры. Вышли в первую линию. Пошли к передовой заставе, значительно выдвинутой вперед. По дороге показывали свежие следы снарядов противника: «Сегодня нас обстреливал… Недоволен нами…» Вышли к самой заставе – тихо, нагибаясь, так как противник был в тридцати шагах от заставы. Вот мы около нашего часового. Кругом тишина, клонится к вечеру. Наш молоденький солдатик стоит во весь рост по пояс над бруствером с винтовкой в руках и молча, сосредоточенно, почти не замечая нашего прихода, смотрит в сторону противника, словно боясь упустить малейшее движение. А там – такой же молодой немецкий солдат в каске, с ружьем, стоит, прислонившись к дереву, и с тем же вниманием смотрит на русского солдата. Он так близко, что все черты лица видны. Офицеры, сопровождавшие меня, сняли шапку и предложили мне сделать то же, так как противник может открыть огонь, если заметит несколько кокард. Я снимаю фуражку… Немецкий солдат, очевидно, понял этот как приветствие, тоже снимает каску и дружелюбно, приветливо раскланивается. «Вас надо предать военно-революционному суду, – шутит член комитета, – вы ведь уже братались».
Потому неудивительно, что говорить о смертной казни мы могли очень много, но в нас не было решимости переводить слова в дело. Вот, например, случай применения закона. Солдат-латыш вышел из окопа вперед – это было на болотистом участке под Ригой – собирать ягоды. Встретил немцев и разболтался с ними. В результате – обстрел штаба полка. Военно-революционный суд приговорил к смертной казни. Комиссар армии не решается утвердить приговора, и дело пересылается в штаб фронта, где решение зависит от единодушия главнокомандующего и моего. Мы без споров решаем: помиловать. Мы ведь хорошо знаем, что это бытовое явление, что злого умысла здесь не было. И дело отнюдь не в нашей слабохарактерности. Филоненко [75] , один из инициаторов введения смертной казни, сам не утвердил единственного приговора, который дошел до него. Ходоров [76] был сторонником введения смертной казни сразу после наступления 10 июля – но я не уверен, было ли им использовано право предания военно-революционным судом, несмотря на то, что, несомненно, было желание сделать это. Ходили какие-то темные слухи, что несколько человек в 5-й армии было расстреляно. Но эти слухи были окружены легендами о том, что трупы были вырыты солдатами и пр. Поэтому все старались замять, замолчать дело. И я не знаю ни одного случая применения военно-революционных судов, который бы окончился применением смертной казни. Как трудно было выбрать кого-либо
75
М.М. Филоненко – комиссар 11-й армии Юго-Западного фронта. (Прим. ред.)
76
А.Е. Ходоров – комиссар 5-й армии Северного фронта. (Прим. ред.)
(Станкевич В.Б. Воспоминания, 1914–1919 / В.Б. Станкевич. Воспоминания о Мартовской революции 1917 г. / Ю.В. Ломоносов. М.: РГГУ, 1994. С. 101–102. Публикуется по: Антивоенные выступления… С. 196–199.)
№ 137. Приказ № 748 верховного главнокомандующего генерала Л.Г. Корнилова от 1 августа 1917 года о мерах борьбы с братанием
На некоторых участках фронтов противник до сих пор еще делает попытки брататься с нашими солдатами. Приказываю:
1) в случае открытого братания целыми группами немедленно открывать по ним артиллерийский и пулеметный огонь;
2) при проникновении для братания неприятеля в наше расположение в плен не брать, а прикалывать пришедших на месте и трупы их выставлять впереди проволочных заграждений;
3) наших солдат за попытки к братанию предавать военно-революционному суду как за измену.
(Публикуется по: Антивоенные выступления… С. 203.)
№ 138. Телеграмма генерала Орлова начальнику кабинета военного министра от 1 августа 1917 года
Минск. 31 июля. 6859. Главкозап признает желательным следующие меры: 1) унтер-офицеры и фельдфебели расформированных частей, хотя и георгиевские кавалеры, лишаются звания и 2) переходят на содержание по существовавшим до революции окладам. Ввиду отъезда генерала Деникина не представляется возможным сообщить более подробные сведения.
Орлов
1/VIII 1917 г., № 7649/567, г. Минск. (Лефорт. Арх., отд. Кр. Арм. А; дело № 73.)
№ 139. Доклад военного комиссара Северного фронта управляющему военным министерством о необходимости учреждения исправительных баталионов от 7 августа 1917 года
Поднятие боеспособности в армии затруднено отсутствием правильных мер против систематических проступков отдельных лиц и целых частей. Имеющиеся дисциплинарные меры не достигают цели; расформирование частей оставляет открытым вопрос о дальнейшей судьбе нездоровых в недисциплинированных элементов; предание суду загромождает мелкими делами судебный механизм.
Надлежащие меры должны сочетать два качества:
1) Эти меры должны быть достаточно репрессивными. Обстановка, в которую попадают лица, систематически доказавшие свою неприспособленность к новым условиям в жизни армии, должна быть более трудной и стесненной, чем обстановка остальных солдат.
2) Меры эти должны иметь воспитательно-дисциплинирующий характер. Поэтому они должны приниматься на сравнительно длительный срок (не менее месяца) и состоять в усиленных занятиях и обучении.
Поэтому полагаю необходимым срочно учредить в тылу фронта особые исправительные баталионы. В эти баталионы, распоряжением командующих армиями или начальников округов по соглашению с комиссарами и высшими войсковыми комитетами, направляются лица, доказавшие систематическим рядом проступков свою недостаточную подготовленность к несению высоких обязанностей воина свободной армии. Управление этими баталионами должно быть построено отлично от других частей армии: войсковые комитеты в них не образуются и заменяются комиссиями из лиц, назначенных армейскими комитетами; дисциплинарная власть в полном объеме должна быть предоставлена начальству. Целью пребывания в баталионе является обучение военному делу и общее развитие. Непосредственному начальству предоставляется право устанавливать для зачисляемых в баталион прогрессивную систему в смысле смягчения условий для лиц, проявивших успехи и своим поведением обнаруживших исправление.
Главнокомандующий армиями Северного фронта разделяет вышеизложенные соображения о необходимости учреждения исправительных баталионов.
Ходатайствую о срочном разрешении образовать в тылу фронта исправительные баталионы, одновременно с сим предпринимаю подготовительные шаги к осуществлению изложенных мероприятий.
Военный комиссар Северного фронта Станкевич. Делопроизводитель А. Нейман
7/VIII 1917 г., № 246. (Лефорт. Арх., отдел. Арм. А; дело № 73.)