1917. Российская империя. Падение

Радзинский Эдвард Станиславович

Распутин понял, что от него требуется. Он не подвел благодетельницу и тотчас предсказал, что Дмитрий от развратной жизни вскоре заболеет кожной болезнью. И уже Аликс по его просьбе приказывает дочерям «мыть руки особым раствором после встреч и рукопожатий великого князя». И царь сдается…

Возможно, именно в то время состоялась еще одна встреча Феликса с Распутиным, о которой Юсупов не упоминает в своих воспоминаниях. Встреча эта обросла легендами. О ней рассказывала мне актриса Вера Леонидовна Юренева: Феликс, взбешенный вмешательством «Нашего Друга» в дела Дмитрия, повторил то, что успешно проделывал уже много раз – переодетый в девушку, он где-то встретился с Распутиным. Когда тот начал приставать, Юсупов поднял Распутина на смех, оскорбил

его. И за это получил пощечину от мужика…

Однако эта история кажется весьма сомнительной. Почему Феликс тут же не пристрелил Распутина? Убить развратного мужика, посмевшего поднять руку на князя, – такой поступок одобрили бы многие. Правда, сама ситуация была уж очень двусмысленна… Может быть, поэтому Феликсу пришлось стерпеть?

Слухи о пощечине казались мне совершенно фантастическими, пока в «Том Деле» я не нашел удивительные показания подруги царицы Юлии Ден.

«Что касается князя Феликса Феликсовича Юсупова… то этот женственный и изящно одетый молодой человек бывал у Распутина до моего знакомства с ним и в год этого знакомства (то есть в 1912 году. – Э.Р.)… Знаю, что во время какого-то спора князя с Распутиным, которому не понравилось поведение князя, Распутин ударил его, после чего князь перестал у него бывать…»

Значит, пощечина была? Если так, тогда многое становится ясно. Не здесь ли кроется причина страстной ненависти, которую потомок татарских ханов питал к Распутину? И которую именно тогда начинает демонстрировать мать Феликса – гордая красавица Зинаида Юсупова?

Реабилитация распутина

Царь не принял Родзянко, и обвинения Распутина в хлыстовстве продолжали появляться на страницах газет. Какова же была радость царицы, когда новый Тобольский епископ провел новое расследование, и Тобольская консистория приняла совсем другое заключение по делу Распутина!

«Преосвященный Алексий, епископ Тобольский… основательно изучил следственное дело о Григории Новом. Проезжая по Тюменскому уезду… он останавливался в слободе Покровской и подолгу здесь беседовал с крестьянином Григорием Новым о предметах его веры и упования, разговаривал о нем с людьми, его хорошо знавшими… Из всего вышеуказанного преосвященный Алексий вынес впечатление, что дело о принадлежности крестьянина Григория Распутина-Нового к секте хлыстов возбуждено в свое время без достаточных к тому оснований, и со своей стороны считает крестьянина Григория Нового православным христианином, человеком очень умным, духовно настроенным, ищущим правды Христовой, могущим подавать при случае добрый совет тому, кто в нем нуждается». На основании доклада епископа и «в связи с новыми данными» Консистория протокольным определением от 29 ноября 1912 года постановила: «Дело о крестьянине слободы Покровской Григории Распутине-Новом дальнейшим производством прекратить и причислить к оконченным».

Прочитав это заключение, царь попросил немедленно разослать его в Синод, министрам и в Думу – чтобы толстяк Родзянко мог успокоиться…

Причины появления нового заключения, ныне находящегося в Тобольском архиве, были для меня загадочными, пока я не нашел в «Том Деле» показания сына Тобольского епископа, Леонида Алексеевича Молчанова, которые и объяснили всю эту историю.

Молчанов впервые увидел Распутина в 1912 году. Было ему тогда 23 года, и служил он секретарем при прокуроре Псковского окружного суда. Отца его в том году перевели из Пскова епископом в Тобольск, и Молчанов поехал навестить его в свой отпуск. «7 июля я выезжал на пароходе из Тюмени в Тобольск… Когда стало известно, что пароходом поедет Распутин… это произвело в толпе известного рода сенсацию». И хотя «после газетных статей… отношение к нему было оппозиционное», Молчанов решил познакомиться со «старцем».

«Я провел

с ним весь день до пристани Покровской, где ему надо было сходить… Распутин говорил, что про него пишут много неправды, что Гермоген и Илиодор вместо исполнения пастырского долга, занялись политикой… и что Государь не любит «синодских», которые вместо исполнения пастырского долга любят лишь пышные одежды, ленты и ордена и являются в Царское как сановники, а не как пастыри». Выслушав рассказ о гонениях на Распутина, Молчанов тотчас ответил рассказом о гонениях членов Синода на его отца. Дело в том, что Алексий был раньше епископом Таврическим и, как объяснил сын, его оклеветали с целью убрать из Крыма – «чтобы очистить кафедру для Феофана, которого выпирали из Петрограда. Распутин стал жалеть моего отца… заявил, что, как только представится случай, он расскажет «папе» и «маме».

История эта, естественно, очень заинтересовала Распутина. Особенно когда он узнал, в чем именно «оклеветали» Алексия.

Об этом рассказывает в «Том Деле» директор канцелярии обер-прокурора Синода Виктор Яцкевич. Оказалось, что Алексий потерял епископство в Крыму отнюдь не из-за Феофана, но из-за молодой учительницы Елизаветы Кошевой, с которой иерарх был в связи. Сначала его перевели в Псков, но в тамошней епархии, как показал Яцкевич, «находился печально известный своей ересью Воронцовский монастырь, ставший гнездом секты иоаннитов». Это были поклонники Иоанна Кронштадтского, почитавшие своего кумира земным воплощением Христа. Была у них и своя «богородица» – Порфирия Киселева. «Таким образом, – поясняет Яцкевич, – они были обычной сектой хлыстовского типа». И Алексий не только не боролся с ними, но начал покровительствовать этому «кораблю», за что епископа и перевели еще дальше – в Тобольск.

Алексий страдал нефритом и тяжко переносил холодный климат Тобольска. Но у епископа не было друзей в Синоде, которые могли бы помочь ему снова перебраться на юг. Так Распутин узнал: в Тобольской епархии, куда входило и его родное село, теперь сидел нужный ему епископ – обиженный, без связей, нуждавшийся в поддержке и, главное, – лояльно относившийся к хлыстам.

Уже 10 июля Алексий, как показал его сын, «получил телеграмму из слободы Покровской, в которой Распутин просил благословения приехать к нему в Тобольск… Распутин прогостил 3 дня». И вскоре последовало первое поощрение Алексия – провинциального епископа позвали в Царское Село, в маленький Анин домик, который при дворе насмешливо называли «папертью власти». На паперти в церкви нищие просили денег – здесь выпрашивали высшие должности…

Из показаний Молчанова: «Отец познакомился с Вырубовой и… служил всенощную и обедню в Федоровском соборе… после чего завтракал у Вырубовой… За завтраком была послана телеграмма на яхту (где находилась Царская Семья. – Э.Р.)… на которую… был получен милостивый ответ».

Епископ отблагодарил Распутина. Расследование Тобольской консистории о его хлыстовстве было закрыто.

Чудо! Чудо!

Осенью 1912 года Распутин воистину совершил чудо – спас жизнь наследнику. Даже недруги мужика будут вынуждены признать это.

Трагедия началась в октябре в Спале – охотничьем замке в заповедной Беловежской Пуще, где шла царская охота. В замок съехалось множество гостей. Шли веселые празднества, но то, что творилось в одной из дальних комнат, оставалось тайной для всех.

Однажды во время бала швейцарец Жильяр (он преподавал цесаревичу французский язык, а впоследствии станет его воспитателем) вышел из залы во внутренний коридор и очутился перед дверью, из-за которой слышались отчаянные стоны. Вдруг в конце коридора он увидел императрицу – она бежала, придерживая руками мешавшее ей бальное платье. Ей пришлось покинуть бал в самом разгаре – у мальчика начался очередной приступ нестерпимых болей. От волнения она даже не заметила Жильяра…