1924 год. Наследница
Шрифт:
– Он умирает. Сутки, может, двое. Сегодня приходить уже не надо. Лучше завтра, с утра.
– Спасибо вам.
Врач только коротко кивнул и пошел обратно. Вернувшись, я увидел, что Сашенька сидит за столом и плачет. Не успел я войти, как она сразу бросилась ко мне: - Что с дедушкой Лукой?!
– Ему стало плохо, и я отвез его в больницу.
– Но он же живой?
– Он умирает, Сашенька.
Девочка неожиданно бросилась ко мне и обняв, спрятала заплаканное лицо у меня на груди. НУ меня никогда не получалось успокаивать людей в их личном горе, а тут ребенок.
Когда мы с Сашенькой утром в половине девятого пришли в больницу, нам сказали, что Лука Никитич умер ночью, около двух часов.
Девочка заплакала навзрыд, да и мне стало грустно, правда по совсем другой причине. Плохо, когда хороший человек умирает, но я его практически не знал, а вот то, что его обязанности сейчас легли на мои плечи, меня действительно расстроило.
"Наемником был, егерем был, телохранителем был, да мало ли кем я был, но нянькой.... Это наверно невероятно круто".
Найдя ближайшее похоронное бюро, я договорился с его хозяином, что тот все возьмет на себя, затем оплатил его услуги, пообещав при этом хорошую премию, если все пройдет быстро, четко и аккуратно. Похороны состоялись уже на следующий день, потом, мы, вместе с Александрой, сходили в церковь, где поставили свечи и заказали заупокойную молитву, затем какое-то время сидели в кафе. Девочка была грустная, молчаливая и опять почти ничего не ела.
– Хоть компот с булочкой поешь.
– Мне что-то не хочется. Честно, - она опять на какое-то время углубилась в свои мысли, потом вдруг подняла на меня глаза и неожиданно сказала.
– Знаешь, Саша, я думаю, что дедушка Лука за свою доброту обязательно попадет на небо.
– Конечно, он же был хорошим человеком, - подтвердил я ее слова.
– Может, он станет ангелом? Ведь он был очень хорошим и добрым.
– Не знаю, я там не был, - по привычке пошутил я, но увидев грустное лицо девочки, которая очень хотела услышать подтверждение своим словам, добавил.
– Даже если не будет ангелом, его обязательно там примут хорошо.
– Мне без него очень плохо.
– Всегда больно терять близкого человека, но это пройдет. Поверь мне, Сашенька.
– Я не помню, как умирали мои папа и мама. Я была тогда совсем маленькая. Дедушка потом мне сказал, что они не мучились, а умерли быстро и легко. Раньше мне было легче их вспоминать, а сейчас у меня это плохо получается. Временами мне кажется, что я их помню, как прежде, а когда пытаюсь их представить, не всегда получается. Это плохо?
– Ты же сама говоришь, что тогда была совсем маленькой. Ты просто думай о них хорошо и их лица обязательно всплывут в твоей памяти, а сейчас постарайся не думать о грустном, а лучше подумай о своем настоящем дедушке. Он тебя очень любит и ждет с нетерпением. Тебе будет хорошо с ним.
– Я его совершенно не помню. Может, я ему еще не понравлюсь.
– Он твой дедушка, а ты его внучка. Вы сейчас самые близкие друг другу люди, как он может тебя не любить.
– Ты отвезешь меня к нему?
– Отвезу. Обещаю тебе это. А сейчас хоть немного поешь.
Глядя на девочку,
Я только кивнул головой, проходя в комнату. Власов достал из буфета коньяк, и мы помянули покойника.
– Пусть земля ему будет пухом. Ты как, Сашенька?
– Мне грустно, дядя Володя.
– Извини, милая, но все, хорошие и плохие люди, рано или поздно уходят. Тут уж ничего не поделаешь. Давай мы будем просто надеяться, что там ему будет лучше, чем здесь. Могу только пообещать, что со временем вся твоя печаль пройдет, так как человек не живет одним днем, чтобы там не говорили. У меня очень вкусный квас есть. Сегодня, буквально за час до вашего прихода, за ним ходил. Хочешь?
– Хочу.
Какое-то время мы обсуждали наши дела, стараясь не говорить лишнего, при этом постоянно косились на девочку, которая сейчас стояла у окна и смотрела на улицу. Ребенок связывал наши действия. Первым предложил решение этой проблемы Власов: - Нам нужна няня для Александры. Просмотрим объявления и найдем нужного человека.
– Няня?
– девочка оторвалась от окна и повернулась к нам.
– Вы хотите взять мне няню?
– Ты против?
– спросил я ее.
– Не знаю, - девочка помолчала.
– Но, я думаю, это правильно, ты же, Саша, не можешь быть всегда со мной. Только пусть она не будет сердитой и строгой, хорошо?
– Хорошо. Наймем такую, которая понравится нам всем, - пообещал я девочке.
– Саша, вы не забыли? Нам нужны деньги, - вдруг неожиданно напомнил мне Владимир.
– И не забудьте про просьбу Петра. Езжайте-езжайте, я посижу с Александрой.
Я взял с собой, составленный нами на глаз, список трети ювелирных изделий, которые мы собирались продать, и дюжину из них для продажи сразу, так же передо мной стояла задача узнать, как быстро ювелир сможет обналичить за неделю часть драгоценностей Зворыкина. Об этом просил сам Петр Сергеевич, который присмотрел дом и теперь хотел его купить, чтобы поселиться там со своей любимой женщиной.
Сойдя с пролетки, я толкнул дверь антикварного магазина, вошел в помещение и сразу увидел, что Фейсман занят. Прямо сейчас он напористо торговался с каким-то несговорчивым покупателем, который, судя по резким репликам, наотрез отказывался платить предложенную ему цену. Стоило ему увидеть меня, как антиквар на секунду оторвался от спора, кивнул мне головой и крикнул: - Олечка!
Девушка почти сразу вышла, нашла глазами меня и тут же поспешила мне навстречу, причем сегодня на ее лице было радостное выражение. Такая неожиданная перемена в ее поведении меня сразу насторожила и привела к двум возможным вариантам развития событий. Или антиквар хотел подложить ее под меня, чтобы я стал более сговорчивым или это была ее личная инициатива. В обоих случаях меня собирались хорошенько нагреть на деньги.
– Здравствуйте, Александр. Вас давно не было. Не хотите чаю?
– Здравствуйте, Оля. Спасибо, нет.