1928 год: ликвидировать ликвидаторов
Шрифт:
Менжинскому, вовлеченному во все эти дачные шалости, даже став Председателем ОГПУ, не оставалось ничего иного, как продолжать поддерживать с Глебом хорошие отношения. Ведь компромат, собранный на него хитрым Бокием, иного и не предполагал. Враг из Бокия получился бы слишком опасный. Впрочем, сам Бокий по-прежнему оставался интересным собеседником, который мог часами говорить об участии в археологических экспедициях, о поисках могилы Чингиз-хана или о чем-нибудь подобном. Теперь же, когда Глеб уселся напротив, Вячеслав сказал ему прямо:
— Вчера я со Сталиным согласовал нашу новую операцию «Селезень».
—
— Домашний арест Троцкого на подходящей даче в Подмосковье, вот что, — объяснил Менжинский. И добавил:
— И нам все это нужно организовать к пятнице.
В этот момент в кабинет вошла Эльза с подносом в руках, на котором красовались хрустальные стаканы в серебряных подстаканниках еще царских времен, да и сам поднос блестел начищенным серебром. Женщина быстро и бесшумно поставила принесенное на зеленое сукно поверхности письменного стола, тут же деликатно удалившись, не желая мешать общению начальников, словно демонстрируя этим, что и о хороших манерах, как и о субординации, имеется у нее кое-какое представление.
В блестящих стаканах плескался крепкий цейлонский чай, налитый через ситечко, почти без чаинок. Между подстаканниками притаились небольшая серебряная сахарница и маленькая хрустальная вазочка-лодочка, наполненная сушками. Отдельно лежали на подносе поверх белых салфеток две серебряные чайные ложечки. Вся эта посуда из благородного металла была экспроприирована чекистами у кого-то из врагов советской власти. Но, сами чекисты, при этом, кушать на серебре не гнушались.
Давно прошли те времена, когда нищие революционеры вели очень скромный образ жизни. Теперь ни Менжинский, ни Бокий давно уже не носили ни старых полинявших шинелей, ни стоптанной обуви, ни брюк и рубашек в заплатках. Конечно, они не шиковали напоказ, но оба в бытовом плане жили совсем неплохо, имея каждый по трехкомнатной квартире в Москве. Их обязательными атрибутами стали просторные дачи и личные автомобили с персональными шоферами-телохранителями, а занимаемые высокие должности позволяли чувствовать себя уверенно и независимо в любом уголке Советского Союза. Бокий, помимо всего прочего, заделался еще и тайным нэпманом, создав артель, которая изготавливала сейфы и приносила немаленькую прибыль.
В сущности, Глеб Бокий относился к тем редким людям, которые, несмотря на всю тяжесть давления той системы, в которой они существовали, умели чувствовать себя достаточно свободно, словно рыбы, живущие под постоянным давлением воды, но не замечающие этого в силу своих природных особенностей. Льва Троцкого Глеб всегда недолюбливал, считая идеи о мировой революции не столько даже глупыми, сколько совершенно несвоевременными, а его самого — обыкновенным выскочкой, который пытается бежать впереди паровоза исторического процесса.
Зная это мнение Глеба о Троцком, высказанное им неоднократно в их беседах с глазу на глаз, Менжинский решил поручить проведение операции «Селезень» именно Бокию. По этой причине, помня о их предстоящей утренней встрече, Вячеслав не стал сразу суетиться и не посчитал нужным созывать большое совещание ради выполнения поручения Сталина. Лишняя огласка в таком деликатном деле казалась опасной. Ведь Менжинский пока точно не знал, кто в Центральном аппарате ОГПУ является скрытым сторонником
Потому Бокий, которого Менжинский хорошо знал, и который умел охранять государственные тайны, подходил на роль главного тюремщика Троцкого, наверное, лучше всех. Во всяком случае, ему Менжинский доверял больше других. Ведь, располагая обширным компроматом на самого Вячеслава, Глеб ни разу не позволил себе даже намекнуть, что может использовать эти материалы во вред своему другу. Впрочем, располагал Глеб и компроматом не только на многих других начальников системы ОГПУ, но и на партийных руководителей Советского Союза. И все это можно было использовать, задействовав в предстоящей аппаратной борьбе в качестве грозного оружия против оппонентов.
А я, таясь в своем уголке черепушки Вячеслава, прекрасно понимал, что с домашнего ареста Троцкого серьезная аппаратная борьба за власть со стороны Менжинского только начнется. И потому было необходимо немедленно начать подбор серьезных союзников, которые станут важными фигурами в этой предстоящей игре прямо сейчас. Оттого выбор Глеба Бокия в качестве первейшего из союзников я одобрял, считая его вполне обоснованным. Кому же еще доверять, как ни человеку, называющему себя много лет другом и, в сущности, свою дружбу доказавшему?
Внимательно выслушав Менжинского, рассказавшего о сути предстоящей операции «Селезень», Бокий отпил чай и сказал:
— Есть пустая правительственная дача в Горках. Объект со всех точек зрения вполне подходящий, достаточно уединенный и, в то же время, эта дача находится довольно близко. Если я сейчас дам указания, то мои люди приведут там все в полный порядок, оборудуют прослушку и посты скрытного наблюдения за пару дней. Так что успеем к сроку, который определил Сталин. В пятницу утром Троцкого туда уже и перевезем.
— Отлично, так и поступим, — кивнул Менжинский, прожевывая хрустящую сушку, потом заметил:
— А ведь ты, Глебушка, пришел с докладом, но так ничего еще мне не доложил.
Глава 15
Поставив чайный стакан в подстаканнике обратно на поднос, Бокий проговорил:
— Да, доложить хотел тебе кое-что интересное. Есть у меня на Соловках один арестант, Епифан Игнатьев из монахов, которого все называют пророком. И он, представляешь, точно предсказал смерть Ленина, а потом и смерть Дзержинского тоже. Так вот, мне доложили, что последние сутки он бьется в истерике и кричит, что чувствует изменения мира. И, по его словам, этот мир меняешь ты, Вяча.
Менжинский поднял глаза на собеседника, внимательно посмотрел на него и проговорил слегка ошарашенно:
— Что еще за ерунда! И ты придаешь значение подобному бреду?
Но, Бокий протянул задумчиво:
— Даже не знаю. Но, он еще сказал, что Менжинский очень скоро арестует Троцкого. И с этого момента мир изменится необратимо. Вот как же не поверить, если только что про фактический арест Троцкого мы с тобой говорили?
Вячеслав на это сказал:
— Изменится, разумеется, что-то, когда Троцкий под домашним арестом окажется. Но, уверяю тебя, что изменения для мира будут не столь существенными, как это кажется твоему пророку. Выдумывает он. Просто случайное совпадение, я полагаю.