1937. Большая чистка. НКВД против ЧК
Шрифт:
В январе 1938 года на Ежова сверху было оказано давление с целью ослабления массового террора, грозившего стать совершенно неуправляемым. После доклада Маленкова 14 января на пленуме ЦК ВКП(б) и известного постановления «Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии…» наметилась тенденция некоторого «отката» в практике массового политического террора. Ежову пришлось пожертвовать наиболее одиозными фигурами из местных чекистов-«перегибщиков». Одних арестовали и начали следствие по их «вредительской деятельности», другим просто «дали по рукам» и перевели на новое место службы с понижением в должности.
Люшков не попал в число ни тех ни других, оставаясь неуязвимым благодаря личной благосклонности Ежова. Именно он заступался за начальника УНКВД по ДВК, когда на того поступали компрометирующие материалы. Так было в случаях с показаниями бывшего наркома внутренних дел ЗСФСР Т.И. Лордкипанидзе, бывшего
226
Павлюков А. Ежов. Биография. М» 2007. С. 422–423.
Однако на уровне политического руководства края тенденция «отката» проявилась: с этого времени ярый «разоблачитель» Стацевич ушел в тень, уступив место 2-му секретарю Далькрайкома (и сослуживцу по Московскому комитету партии) A.M. Анисимову. Последний сделал доклад на краевом партактиве — «Итоги январского Пленума ЦК ВКП(б) и задачи парторганизации ДВК», свалив всю вину за массовые исключения коммунистов на районное партийное руководство [227] .
Одним из последних широко освещавшихся в советской прессе награждений чекистов (в 1938 году их почти не было) стало награждение дальневосточных наркомвнудельцев Люшкова, отличившихся в ходе депортации корейцев и транзитных перевозках заключенных в лагеря Колымы. 6 февраля 1938 года был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР «О награждении работников УНКВД ДВК и работников НКПС», где фигурируют отмеченные орденами Красной Звезды начальник УНКВД по Амурской области М.И. Говлич, начальник УНКВД по Приморской области М.И. Диментман и другие [228] .
227
Тихоокеанская звезда. 1938. 5 февраля.
228
Тихоокеанская звезда. 1938. 6 февраля.
Тучи над головой Люшкова и его чекистов стали сгущаться с апреля 1938 года, и этому предшествовали грозные события в Киеве и Москве.
Среди тех, кому Ежов был вынужден «дать по рукам» в январе 1938 года, оказался давний покровитель Люшкова, нарком внутренних дел УССР И.М. Леплевский. Уже через два месяца после его назначения на Украину, в августе 1937 года, Ежову пришлось посылать в Киев комиссию НКВД во главе со своим заместителем Л.Н. Вельским для рассмотрения многочисленных жалоб на произвол нового наркома. Как выяснил Вельский, Леплевский ориентировал местных чекистов исключительно «на цифру» разоблаченных «врагов народа», и «липачество» в органах НКВД Украины, даже на всесоюзном фоне «ежовщины», выглядело чудовищно. Кроме того, первый секретарь ЦК КП(б) Украины С.В. Косиор планомерно уничтожал руками Леплевского остатки партийного аппарата своего бывшего соперника Постышева.
В январе 1938 года Леплевского пришлось отозвать из Киева и назначить начальником 6-го (транспортного) отдела ГУГБ НКВД СССР. Расследованием его бурной деятельности в 1937 году теперь занялся новый руководитель НКВД УССР А.И. Успенский. 26 апреля 1938 года Леплевский был арестован по обвинению в «активном участии в правотроцкистской антисоветской организации и проведении контрреволюционной предательской деятельности». Вскоре он признался, что в 1932 году был вовлечен в организацию «правых» (затем — «правотроцкистов») своим старшим братом Г.М. Леплевским. Во главе заговорщиков стояли Рыков, Бухарин и Томский. После своего назначения на Украину в 1937 году Леплевский «начал очищать аппарат НКВД от кадров Балицкого, принимая меры для предотвращения полной ликвидации антисоветского подполья» [229] .
229
Наше минуле. 1991. № 1. С. 56.
Далее Леплевский показал, что «в 1930 году Балицкий и Леплевский создали в аппарате ГПУ УССР правотроцкистскую группу, на которую опирались в предательской работе». Личное соперничество между Балицким и Леплевским, вылившееся в соперничество групп ориентировавшихся на них украинских чекистов, «было по существу расхождениями между правыми и троцкистами, связанными с борьбой за преимущество в аппарате». Таким образом, с 1930 года
230
Там же. С. 56–57.
Если Балицкий признавал возникновение «заговора в НКВД УССР» [231] в конце 1935 года (в это время Люшков работал в Москве), то датировка «заговора Леплевского» 1930 годом, приходилась на время наиболее тесного сотрудничества Леплевского и Люшкова на Украине. Более того, хотя Леплевский в числе десятков имен новых «украинских чекистов-заговорщиков» не упомянул имени Люшкова, в его показаниях от 22 мая 1938 года названы оба «верных паладина» — М.А. Каган и Г.М. Осинин-Винницкий. Попав из-за них в своеобразную вилку подозрения, Люшков и сам мог стать теперь легкой добычей для Фриновского.
231
Там же. С. 42.
Также неожиданно всплыла малоприятная история с одним из самых приближенных к Люшкову чекистов — М.А. Каганом. В НКВД СССР поступили сведения, что заместитель начальника УНКВД по ДВК укрывал у себя на квартире бежавшего из тюрьмы брата-троцкиста. Это лишь ускорило арест Кагана [232] .
Вероятнее всего, что всех этих деталей, кроме факта ареста Леплевского, находящийся в Хабаровске Люшков не знал. В это время он был занят доработкой своего главного «дела» в крае — «Дальневосточного параллельного правотроцкистского центра», которое было рассмотрено выездной сессией Военной коллегии Верховного суда СССР где-то в первых числах июня 1938 года [233] .
232
Павлюков А. Ежов. Биография. С. 424.
233
Николаев С. Выстрелы в спину. С. 138.
Подобные «дела» на Дальнем Востоке зачастую рассматривались «заочно», и более того — без следственных дел, лишь по справкам УНКВД. К чему это приводило, явствует из справки следователя по важнейшим делам Главной военной прокуратуры РККА бригвоенюриста Далицкого от 20 марта 1940 года: «…УНКВД ДВК были составлены альбомные справки на арестованных по имеющимся в УНКВД… данным… В целях уточнения запрашивались местные органы НКВД по телефону. Таким образом, составлены справки на 171 человека. Из них на 170 имеется отметка «Р» (расстрелять) и подписи Люшкова… Никитиченко (председатель выездной сессии) и Калугина (помощник главного военного прокурора). На основании этого указанные 170 человек были расстреляны. Эти решения оформлены приговорами». Далее Далицкий констатирует: «В результате оказалось, что ни одна справка не соответствует делу. Дела эти в процессе следствия не проверялись, обвинительные заключения не составлялись. Часть обвиняемых была на свободе» [234] .
234
ОСФ ИЦ ГУВД по Самарской области. Архивное личное дело № 12137 на Марина Г.А. Л. 83–84.
Помимо крупного дела «Дальневосточного параллельного правотроцкистского центра», Люшков не собирался прекращать и репрессии против чекистского аппарата края. Так, в мае 1938 года лишь в УНКВД по Приморской области было арестовано 25 сотрудников НКВД. Все они обвинялись в участии «в заговоре в органах НКВД области».
Масштабы разрушительной деятельности Люшкова на Дальнем Востоке впечатляют. В 1937–1938 гг. лишь в Приморской и Уссурийской областях были арестованы 819 участников право-троцкистской организации, 74 бывших члена антисоветских партий (меньшевики, эсеры, монархисты), 1573 человека по категории «контрреволюционный элемент», 8479 человек из числа «шпионско-белогвардейского и прочего антисоветского элемента», 1046 корейцев, 102 000 корейцев были переселены в Казахстан. Всего же по краю, исключая армию и ТОФ, было арестовано 15 435 человек [235] .
235
Мильбах B.C. Указ. соч. С. 150–151.