1937. Заговор был
Шрифт:
После «истории с погонами», «красным бантом» и превращения в «агента германского командования» Алексеев «сообщает», что Тухачевский «при участии немецкого командования симулировал удавшийся побег уже в 1917 г.». Алексеев еще раз подтверждает, что «фактически он (т. е. Тухачевский. — С.М.) сделался немецким агентом и, как таковой, был отправлен для революционной работы под надзором и руководством бывшего главы Коминтерна Г. Зиновьева. С последним Тухачевский свел по желанию коменданта форта Ингольштадт знакомство, когда Зиновьев находился в лагере для гражданских военнопленных в Кюстрине. В Россию Тухачевский, по требованию немецкого командования, был направлен после большевистского переворота в штаб Красной гвардии в Сызрань, где якобы по своей инициативе, но
Процитированный выше достаточно большой фрагмент статьи Алексеева показателен с точки зрения грубой фальсификации им реальных событий и фактов в угоду политическому заказу — представить Тухачевского не только «агентом германского командования», но и «ставленником и ближайшим сотрудником» Троцкого и Зиновьева.
Начнем с того, что Тухачевский совершил свой побег в августе 1917 г. и прибыл в Петроград 16 октября 1917 г., т. е. бежал из Германии за несколько месяцев до большевистского переворота, когда о нем после известных июльских событий вряд ли кто-либо мог вести речь, полагая большевистскую партию совершенно разгромленной. Указанная дата возвращения отражена в официальных документах, в том числе в полковом приказе гвардии Семеновского полка. Последующая часть биографии Тухачевского, до назначения командующим 1-й армией 26 июня 1918 г., такова:
«С Октябрьской революции начался последний период жизни гвардии Семеновского полка, — вспоминал капитан-семеновец Ю.В. Макаров, — позиционная война в Галиции на реке Збруче, у Гржималува — Гржималув-Могила — Лука Мала. На этих же позициях 21 ноября мы справили наш последний полковой праздник» под председательством командира полка полковника А.В. Попова, избранного на эту должность в апреле 1917 г. и занимавшего ее до начала декабря того же года. Подпоручик Тухачевский также принимал участие в этом последнем полковом празднике. Это следует из текста полкового приказа № 339 от 27 ноября 1917 г.
«Во изменение параграфа 11 приказа по полку от 28 февраля 1915 года за № 34, — сообщается в тексте приказа, — подпоручика Тухачевского-1 считать не без вести пропавшим, а попавшим в плен к германцам в бою 19 февраля.
Параграф 11. Подпоручик Тухачевский-1, после пятикратных попыток бежать из германского плена, 18 сентября сего года перешел швейцарскую границу у станции Таинген и 16 октября с.г. прибыл в г. Петроград и зачислен в Семеновский резервный полк».
Таким образом, в Петрограде Тухачевский появился и был занесен в списки резервного Семеновского полка 16 октября 1917 г. «После побега из германского плена, — отмечается в его послужном списке 1919 г., — представлен для уравнения со сверстниками в капитаны 18.10.1917 г.». Представление, несомненно, было сделано командиром резервного гвардии Семеновского полка полковником Р.В. Бржозовским.
Как и Тухачевский, он начал свою фронтовую жизнь с августа 1914 г., будучи тогда в чине штабс-капитана. Бржозовский помнил Тухачевского как смелого фронтовика и к тому же однокашника: оба офицера, хотя и в разное время, были выпущены из Александровского военного училища. Поэтому Бржозовский считал справедливым представить подпоручика Тухачевского к производству в «капитаны», как отличного, к тому же кадрового, офицера, в которых русская армия к этому времени испытывала острый недостаток, наконец, как мужественного человека: в те времена побег из плена и возвращение в свою часть на фронт считалось подвигом. Для таких «бегунов» был даже учрежден особый знак отличия — шеврон из георгиевской ленты, нашивавшийся на рукав, на основании приказа, гласившего: «За мужество при прорыве из плена». Итак, 18 октября 1917 г. Тухачевский был представлен к производству в «капитаны». Далее в тексте уже цитированного выше приказа по Семеновскому полку говорилось:
«Параграф 12. Подпоручика Тухачевского-1, прибывшего из гвардии Семеновского резервного полка, полагать налицо с 20-го сего ноября.
Параграф 13. Подпоручик назначается временно командующим 9-й ротой».
Таким
Боевой состав гвардии Семеновского полка на 4 ноября 1917 г. включал 85 офицеров, в том числе 3 полковника и 82 обер-офицера. К 19 ноября 1917 г. он сократился на 1 обер-офицера, командира 9-й роты подпоручика А.Ф. Вальтера, убывшего к этому времени из полка по болезни. Поэтому-то Тухачевский, прибывший в полк 20 ноября, и был назначен на вакантную должность командира 9-й роты.
«От офицерского состава, с которым полк начинал войну, — вспоминал капитан С.Н. Толстой-2, — остались считаные единицы. Из них всего двое или трое были все время в строю. В их числе и Фольборт, продолжающий так же успешно свои ветеринарные занятия, и Тухачевский, появившийся ненадолго в полку после бегства из плена». Однако он не совсем точен, если иметь в виду ситуацию к 20 ноября 1917 г. Согласно списку полковых офицеров на выдачу жалованья, в гвардии Семеновском полку ко времени возвращения Тухачевского из офицеров «августа 1917-го», т. е. выступивших на фронт Первой мировой войны вместе с ним, оставались: полковник А.В. Попов, Н.К. фон Эссен-1, В А. Пенхержевский- 1; Молчанов, Д.В. Комаров-1, В.А. Зайцов-2, Бойе-ав-Геннес, И.Н. Толстой-2, Спешнев, Штильберг, барон А.А. Типольт, Б.В. Энгельгардт-1, Рыльке. Вместе с Тухачевским — 14 офицеров, т. е. ок. 17 % всего офицерского состава.
По свидетельству сестер, после бегства из плена и прибытия в Петроград он отправился домой в Пензенскую губернию, в свое имение в с. Вражеском. Однако, по их воспоминаниям, «через трое суток Михаил опять покинул нас и отправился в полк». Этот факт подтверждает родной дядя Тухачевского командир Заамурского пехотного полка полковник М.Н. Балкашин. В ноябре 1917 г., проездом в Харбин, он навестил мать и сестер Тухачевского во Вражеском, правда, самого Тухачевского он там не застал. «Будучи же в Харбине, — вспоминал он в 1937 г. по случаю гибели своего племянника, — я получил от сестер Тухачевских из деревни письмо, где они писали, что приезжал к ним Миша, пробыл 3 дня и опять уехал в Петроград формировать новую армию. Тут я понял, что Миша перешел на службу к Ленину». О кратковременном 3-дневном пребывании Тухачевского во Вражеском и возвращении его в Петроград Балкашин сообщает в соответствии с воспоминаниями сестер маршала, опубликованными лишь в 1965 г. Следовательно, Балкашин мог почерпнуть эти сведения из их письма. Что же касается того, что Тухачевский отправился для формирования «новой армии и перешел на службу к Ленину», то в этом, как это следует из цитированного выше приказа по гвардии Семеновскому полку, маршальский дядя ошибается, как и в том, что Тухачевский прибыл в Петроград уже после большевистской революции.
Однако в цитированном выше свидетельстве полковника Балкашина интерес представляет то, что, оказавшись во Вражеском у Тухачевских, он не застал там самого подпоручика Тухачевского, а сестры ничего ему о своем брате не сказали. Они сообщили об этом уже письмом, когда Балкашин был в Харбине. Отсюда, надо полагать, Тухачевский появился во Вражеском не сразу же после возвращения в Петроград из плена, не в октябре, а лишь в ноябре 1917 г., видимо, до своего отъезда на фронт, но после того, как во Вражеском уже проездом побывал полковник Балкашин.
На поездку во Вражеское, пребывание там и возвращение в Петроград ему нужна была примерно неделя, да не менее четырех дней, чтобы добраться из Петрограда на фронт в Галицию, в гвардии Семеновский полк. Следовательно, во Вражеском он появился примерно в первой декаде ноября 1917 г. В Петроград из Вражеского он возвратился примерно к середине ноября, а из Петрограда на фронт отправился не позднее 15–16 ноября. Чем он занимался, как вел себя, каково было его отношение к установившейся советской власти с 25 октября до 7–10 ноября 1917 г., точно неизвестно. Сам Тухачевский на этот счет хранил молчание.