1941 – Бои местного значения
Шрифт:
Глава 2
– Р-р-раздолбаи… сукины дети!.. Балбесы… придурки шальные! – злобным полушепотом – все-таки казаки, своя, особая, можно сказать, станичная братчина, не след их перед разными остальными позорить, – тихо бушевал командир сводного кавалерийского взвода капитан Сотников в углу поселковой площади, подальше от лейтенанта Иванова. – Приказ вам какой по атаке даден был?! А ваши подчиненные – горе-кавалеристы, степных репьев им полные штаны, – что устроили?! Вместо четкого выполнения поставленной боевой задачи они джигитовку затеяли?! А вы сами, е… ханый бабай, чего тут устроили?!
Сотников пребывал в расстроенных чувствах и скверном расположении духа. Конечно, не в таком скверном, как еще сегодня утром, когда его – сильно потрепанный и отяжелевший обозом, ранеными и приблудившимися по дороге разными потеряшками – эскадрон после бессонной ночи и тяжелого ночного марша по раскисшей от внезапного ночного ливня грунтовой дороге спрятался от немецкой авиации на дневку. И где потом их нашли бойцы этого… лейтенанта Иванова, что сидит сейчас на другом краю поселковой площади, прямо на земле, возле одного из только что захваченных немецких бронетранспортеров, с радостной полуулыбкой на своей чрезвычайно довольной морде лица и подставляет оную жаркому июньскому солнцу. Тогда были разочарование, чувство тоски и безысходности, усталость, а также гнетущее чувство невозможности облегчить тяготы раненых, обеспечить всем необходимым своих подчиненных. А еще – тяжелое чувство неизвестности от непонимания, куда отступают регулярные части, где они сейчас, когда эскадрон их догонит и доживут ли до этого момента раненые…
После встречи с отрядом лейтенанта Иванова все волшебным образом изменилось. Оказалось, что советские войска не так уж и бегут, или, по крайней мере, бегут не все, и в районе Белостока уже организовывается новый оборонительный укрепрайон, куда со всего Белостокского выступа стягиваются доступные силы для организации отпора врагу. И даже за линию фронта, в немецкий тыл, уже направляются такие вот, как у этого лейтенанта Иванова, мобильные отряды, для выполнения там различных боевых задач.
Весь обоз и все небоеспособные были отправлены в оказавшийся не очень и далеким тыл, где им гарантированно окажут помощь, а весь боевой состав, с комэском во главе, сначала накормленный и дооснащенный, а потом вздернутый в строй, как положено, и там вздрюченный цепкой и твердой рукой лейтенанта Иванова, воспрял духом и ринулся в немецкий тыл – воевать с фашистами. Как показала последующая практика, даже слишком сильно воспрял, ибо в первом же бою этот боевой состав своими самовольными выходками навоевал себе на ведерную клизму со скипидаром, а ему, капитану Сотникову, на испорченное настроение и грядущую выволочку от начальства – причем выволочку совершенно справедливую, заслуженную…
– Вы что же, думаете, что мне, командиру кавалерийского казачьего эскадрона и целому капитану, не хотелось тоже немцев порубать?! И что, мне тоже надо было, бросив командование, очертя голову кинуться туда с шашкой наголо? Ну, не слышу ответа?! Нет, не стоило? Так какого же тогда рожна, бл… блин горелый?! Почему же тогда вы, песьи дети, свои обязанности по
Поймав виновато-раскаивающиеся взгляды подчиненных, Сотников чуть смягчил свои слова и оценки в описании деятельности своих младших командиров.
– В общем, так… Будем считать, что свои боевые задачи при атаке поселка кавалерия в целом выполнила. Повторяю – в целом. Но самодеятельность ваша и ваших бойцов, которых вы не остановили, привела к лишним потерям, в том числе потерям безвозвратным! И эти лишние потери на вашей совести, так и знайте!..
– Товарищ капитан…
– Молчать! Что «товарищ капитан»?! Товарищу капитану сейчас еще выволочку от начальства из-за вас, жеребцов стоялых, получать…
Выплеснув эмоции и чуть успокоившись, Сотников скосил взгляд в сторону лейтенанта Иванова, который уже закончил улыбаться солнцу и сейчас разговаривал о чем-то с маленьким и худым пленным немцем, которого только что приволокли откуда-то пехотинцы. После чего торопливо закончил:
– В общем, так, товарищи красные кавалеристы и попутно представители младшего комсостава кавалерийского эскадрона… Если еще раз что-нибудь подобное повторится – командным составом вам уже не быть. А может, и кавалеристами не быть тоже, – отправлю, к чертовой матери, в пехоту или того хуже – в мазуту, к Гаврилову, будете там технику надраивать да на побегушках носиться, как недотепы какие, более ни на что не способные. Теперь о том, что дальше делать и как дальше быть. Сейчас крайне необходимо подмоченную этими дурацкими выходками репутацию эскадрона как можно скорее восстановить. И путь здесь только один – больше так, жидко и вонюче, не обделываться, а вместо этого выполнять все поставленные задачи – хоть боевые, хоть любые другие – образцово. Это понятно? Вопросы есть? Нет? Тогда марш к личному составу, проводить разъяснительную и воспитательную работу, на все про все у вас примерно полчаса. Потом я подойду, доведу диспозицию и текущие задачи.
Отпустив своих облегченно вздохнувших отделенных командиров, Сотников с тяжелым сердцем направился уже к своему новому командиру, получать вполне заслуженный нагоняй. И был в очередной раз за сегодняшний, такой очень долгий день сильно удивлен, причем на этот раз, для разнообразия, удивлен приятно. Лейтенант Иванов ни при остальных командирах, ни даже потом, наедине, вполне заслуженный и ожидаемый разнос по действиям кавалерии устраивать не стал, ограничился только указанием подтянуть дисциплину и более подобных инцидентов не допускать, после чего сразу перешел к доведению текущей обстановки и обсуждению насущных вопросов, а потом к постановке индивидуальных задач.
Вот тогда, после этого короткого совещания, Сотников окончательно для себя понял, что этот «лейтенант Иванов» – он такой же лейтенант, как сам Сотников – маршал Буденный. Комэск ведь, даром что на первый взгляд выглядел вспыльчивым и не особо одаренным в умственном отношении лихим рубакой, а способности подмечать детали и анализировать имеющиеся данные имел, причем способности неплохие – в разведке без этого очень сложно или вообще никак. И весь этот, такой длительный день, с того самого момента, как встретил упомянутого лейтенанта и, совершенно неожиданно для себя, оказался у него в подчинении, исподволь наблюдал за своим новым командиром.
Конец ознакомительного фрагмента.