1977. Кошмар Чапелтауна
Шрифт:
– Нет.
– Записки не было?
– Нет. Только вот это.
– Но страница уже была помечена?
– Да.
– Конверт у тебя?
– У Хаддена.
– Ты не помнишь, откуда и когда он был отправлен?
Я сглотнул и сказал:
– Два дня назад из Престона.
– Из Престона?
Я кивнул и сказал:
– Это ведь он, да?
Его глаза хлестнули по моему лицу.
– Кто?
– Потрошитель.
Где-то там, глубоко в недрах его бороды, на какое-то мгновение мелькнула улыбка.
Потом он тихо спросил:
– Джек, зачем ты позвонил мне? Почему
– Ну, ты же работаешь в Отделе по борьбе с проституцией. Это твоя стихия.
Он сделал шаг вперед из-под навеса и положил руку мне на плечо.
– Ты молодец, Джек. Правильно сделал, что показал это мне.
– Я тоже так подумал.
– Ты собираешься об этом писать?
– Если хочешь, напишу.
– Я не хочу.
– Тогда не напишу.
– До поры до времени.
– Ладно.
– Спасибо, Джек.
Я освободился от его хватки и сказал:
– И что теперь?
– Давай еще по пивку?
Я посмотрел на часы и сказал:
– Нет, не могу.
– Тогда в другой раз.
– В другой раз, – повторил я.
У выхода с рынка, среди дерьма и вони, инспектор Боб Крейвен сказал:
– Позвони нам, Джек.
Я кивнул.
– Я у тебя в долгу, – сказал он.
Я снова кивнул. Нет конца, этому чертову, черному аду не будет конца.
Сноски и поля, тангенсы и кривые, грязный лист, избитые фразы.
Джек Уайтхед, Йоркшир, 1977.
Тела и трупы, аллеи и помойки, грязные мужчины, избитые женщины.
Джек-Потрошитель, Йоркшир, 1977.
Ложь и полуправда, правда и полуложь, грязные руки, разбитые жизни.
Два Джека, один Йоркшир, 1977.
Вдоль по коридору – в архив.
В 1975 год.
Я зарядил последний микрофильм в проектор, прогнал его до нужного места, до нужной лжи.
До понедельника, 27 января 1977 года.
«Ивнинг пост», первая полоса:
Подзаголовок:
Местный священник находится под арестом.
Но я не мог читать, не мог читать еще одну —
Я позвонил ей домой.
Никого.
Я положил трубку и снова набрал номер.
Никого.
Я положил трубку и снова набрал номер.
Никого.
Я положил трубку и снова набрал номер.
Никого.
Я положил трубку и снова набрал номер.
Никого.
Я положил трубку.
Я въехал на стоянку у «Редбека», припарковался среди темных грузовиков и пустых машин, выключил радио и зажигание.
Я сидел в ночи, я ждал, я думал, я беспокоился.
Потом я вышел из машины и пошел по стоянке, мимо ям и рытвин, под восходящей черной луной.
У входа в комнату номер 27 я остановился, подождал, прислушался, постучал.
Тишина.
Я постучал, прислушался, подождал.
Тишина.
Я открыл дверь.
Сержант Фрейзер лежал на полу, свернувшись в клубок. Стол и стулья были сломаны, стены – голые. Он лежал на полу, свернувшись в клубок, под слоем того, что раньше висело на стенах, он лежал на полу,
Я стоял в дверях, черная луна выглядывала из-за моего плеча, ночь укрывала нас обоих.
Он открыл глаза.
– Это я, – сказал я. – Джек.
Он поднял голову и повернул ее в сторону двери.
– Можно мне войти?
Он медленно открыл рот и снова закрыл.
Я подошел к нему и наклонился.
Он сжимал в руке фотографию —
Женщина и ребенок.
Женщина в очках от солнца, ребенок в голубой пижаме.
Он открыл глаза и посмотрел на меня.
– Сядь, – сказал я.
Он схватил меня за руку.
– Давай-давай, – сказал я.
– Я не могу их найти, – прошептал он.
– Ничего, ничего, – кивнул я.
– Но я нигде не могу их найти.
– С ними все в порядке.
Сжимая мою руку, он подтянулся и сел.
– Ты врешь, – сказал он. – Они мертвы. Я знаю.
– Нет, это неправда.
– Мертвы, как и все остальные.
– Нет, с ними все в порядке.
– Ты врешь.
– Я их видел.
– Где?
– С Джоном Радкиным.
– С Радкиным?
– Да, по-моему, они у него.
Он встал и посмотрел на меня сверху вниз.
– Извини, – сказал я.
– Они мертвы, – сказал он.
– Нет.
– Они все мертвы, – сказал он и схватил ножку стола.
Я попытался встать, но не успел.
Я не успел.
Звонок в студию: А теперь все эти проклятые легавые отказываются работать сверхурочно. Преступники, наверное, со смеху помирают, мать их emu.
Джон Шарк: Значит, Боб, ты не считаешь, что ребята в синей форме заслуживают повышения зарплаты?
Слушатель: Повышения зарплаты? Не смеши меня, Джон. Я этим ублюдкам сраным ни цента не заплатил бы до тех пор, пока они кого-нибудь не сцапают. И не кого-нибудь, а того, бля, кто действительно в чем-то виноват.
Джон Шарк: Они снова арестовали Артура Скарджилла.
Слушатель: Я это все, на что они, суки, способны, да? Сажать Артура и стучать друг на друга.
Глава двадцать вторая
Убью их всех.
За рулем.
Включаю радио:
Вчера вечером на пустыре Ханслет Kapp были обнаружены обуглившиеся останки неизвестного чернокожего мужчины. Согласно заключению судмедэкспертов, смерть наступила в результате многочисленных ножевых ранений, после чего тело потерпевшего было облито бензином и подожжено. Официальный представитель правоохранительных органов сообщил, что в процессе установления личности потерпевшего полиция обнаружила факты, указывающие на его возможную криминальную деятельность.