1Q84. Книга 3. октябрь-декабрь

Мураками Харуки

— Хорошо. Чтобы убедить Эбисуно-сенсея, наверное, стоит изложить факты. Правду говоря, господин Фукада был лидером религиозной организации, способным слышать вещий голос. Когда Эрико Фукада, его дочь, опубликовала «Воздушный кокон», этот голос перестал к нему доноситься, а сам господин Фукада закончил свою жизнь. Естественной смертью. Точнее, он кончил свою жизнь естественным образом.

— Эрико Фукада была дочерью лидера, — пробормотал Комацу.

Лысый коротко кивнул.

— Получается, Эрико Фукада довела до смерти собственного отца, — продолжал Комацу.

Лысый снова кивнул.

— Получается, что да.

— Однако религиозная организация все еще существует?

— Существует, —

ответил Лысый и посмотрел на Комацу глазами, похожими на извечные камни, сохранившиеся в глубине ледника. — Господин Комацу, издание «Воздушного кокона» нанесло религиозной организации немало ущерба. Но они не собираются из-за этого вас наказывать. Так как это решение уже не дало бы никакой пользы. У них есть своя миссия, которая требуют покоя и изолированности.

— И, поэтому, может, стоит обеим сторонам отступить назад и забыть обо всей этой истории?

— Да, если говорить упрощенно.

— Вам пришлось меня похитить, чтобы передать эту мысль?

Впервые в лице Лысого появилось нечто похожее на выражение чувств. Нечто среднее между удивлением и сочувствием.

— Мы с большим трудом привезли вас сюда, чтобы показать, что они настроены совершенно серьезно. И крайних мер не хотели бы употреблять, но если возникнет необходимость, то не будет никаких колебаний. Хотели, чтобы вы почувствовали это на собственной шкуре. Если вы нарушите договоренность, то последствия будут весьма неприятными. Вы поняли?

— Понял, — ответил Комацу.

— Господин Комацу, честно говоря, вам повезло. Возможно, вокруг вас висел густой туман и вы не увидели, что оказались на несколько сантиметров от пропасти. Это стоит вам как следует запомнить. Сейчас у них нет времени, чтобы заниматься вами. У них есть дела гораздо важнее. В некотором смысле вам улыбнулась удача. А поэтому, пока она продолжается…

На этих словах Лысый перевернул обе руки ладонями вверх. Как человек, который хочет проверить, идет ли дождь. Комацу ожидал, что он скажет дальше. Но Лысый молчал. На его лице вдруг появилось выражение усталости. Он медленно встал и, взяв под мышку стоящий стул и не оборачиваясь назад, вышел из этой кубической комнатки. Когда закрылась тяжелая дверь и сухо заскрипел её замок, Комацу остался совсем один.

— После этого я еще четыре дня просидел замкнутым в комнате. Главный разговор уже закончился. На их предложение я согласился. И не понимал, почему меня все еще держат. Эти два типа повторно не появлялись, а молодой парень, что меня обслуживал, не говорил ни слова. Я все еще ел ту же пищу, брился электробритвой и терял время, поглядывая на потолок и стены. Когда гас свет, я ложился спать, а когда загорался — просыпался. И в голове все время пережевывал слова, услышанные от Лысого. Я тогда реально почувствовал, что нам повезло. Как и говорил Лысый. Если бы они захотели, то могли бы сделать все, что угодно. Если бы решили, то расправились бы жестоко. Я это явственно ощутил, когда оказался в их руках. Может быть, именно с такой целью задержали меня еще на четыре дня после беседы. Ну что ж, тонкая работа.

Комацу взял в руки стакан и глотнул виски с содовой.

— Я проснулся на рассвете, когда мне снова дали понюхать чего-то похожего на хлороформ. Меня положили на скамейке в парке Дзингу-гайэн. На рассвете в середине сентября было холодно, и я действительно простудился. Сделал это не намеренно, ибо впоследствии целых три дня в горячке пролежал в постели. Но, по всей видимости, даже после такого финала должен считать, что мне повезло.

На этом фразе рассказ Комацу кончился.

— А

вы об этом рассказали Эбисуно-сенсею? — спросил Тэнго.

— Да, через несколько дней после освобождения, когда лихорадка отступила, я отправился в горы к Эбисуно-сенсею. И рассказал ему примерно то же самое, что и тебе.

— И что он сказал?

Допив виски с содовой, Комацу заказал еще одну порцию. Предложил вторую и Тэнго, но тот отрицательно покачал головой.

— Эбисуно-сэнсей не раз просил меня повторить рассказ с самого начала и подробно расспрашивал о том, о сём. Конечно, я отвечал все, что мог. Если бы он попросил, то мог бы повторить то же самое еще раз сколько угодно. Как-никак, после разговора с Лысым я четыре дня оставался в одной комнате в одиночестве. Был без собеседника, и времени было достаточно. А потому мысленно пережевывал все, что сказал Лысый, и запомнил каждое слово до мельчайших деталей. Словно человек-магнитофон.

— Но новость о смерти родителей опирается лишь на утверждение Лысого, не так ли? — спросил Тэнго.

— Конечно. Так утверждают они, а убедиться, насколько это правда, невозможно. Но судя по их манере разговаривать, я делаю вывод, что это, видимо, не ложь. Как Лысый сам мне говорил, для них жизнь и смерть — это нечто святое. Когда я закончил рассказ, Эбисуно-сенсей умолк в задумчивости, и на длительное время глубоко замолчал. А потом, ничего не сказав, встал и надолго вышел из комнаты. Очевидно, должен был привыкнуть к смерти своих друзей. Возможно, втайне в душе такую развязку предполагал и готовился к тому, что их уже нет в живых. Однако окончательное сообщение о смерти близких людей нанесло ему, видимо, глубочайшую душевную рану.

Тэнго вспомнил пустую скромную гостиную сенсея, глубокое холодное молчание и периодический птичий крик за окном.

— Итак, мы отступили назад и выбрались с минного поля? — спросил он.

Бармен принес новый стакан виски с содовой. Комацу увлажнил напитком рот.

— Но это не значит, что принято окончательное решение. Эбисуно-сенсей сказал, что нужно время для размышлений. Но разве остается другой выбор помимо того, который предложили эти типы? Конечно, я сразу начал действовать. Постарался в рамках издательства остановить печатание «Воздушного кокона» и практически отказаться от ее переиздания. И не издавать в книжном формате. Издательство хорошо заработало, распродав напечатанный прежде тираж. Во всяком случае, убытков не претерпело. Конечно, добиться одобрения рабочего совещания и директора было непросто — пришлось намекнуть на возможный скандал, связанный с использованием подставного автора. Поэтому начальство перетрусило и наконец-то послушалось меня. Теперь, думаю, в издательстве ко мне будут относиться гораздо холоднее, но я привык к такому.

— Эбисуно-сенсей поверил их утверждению о смерти родителей Фукаэри?

— Скорее всего, — ответил Комацу. — Я думаю, ему просто нужно было немного времени, чтобы в душе примириться с этим известием и такой реальностью. Мне так кажется, что сектанты настроены серьезно. Сделав определенную уступку, они, кажется, действительно стремятся избежать дальнейших неприятностей. А потому прибегли к такому грубому шагу, как похищение. Хотели сделать нам жесткое предупреждение. Учитывая то, как легко они избавляются от трупов, а они тайно сожгли даже тела господина Фукады и его жены, пришлось согласиться на их предложение. И хотя сейчас доказать факт сожжения трудно, это всё равно большое преступление. А они о нем смело сказали. Иначе говоря, открыли свое намерение. В этом смысле слова Лысого в значительной степени, наверное, правдивы. Если не в деталях, то, по крайней мере, в главном.