1Q84. Тысяча невестьсот восемьдесят четыре. Книга 1. Апрель-июнь
Шрифт:
Свернув газеты, Тэнго прошел на кухню и, потягивая пиво из банки, принялся готовить нехитрый ужин. Роман, переписанный его рукой, по единогласному решению жюри получил всеяпонскую премию, отличную раскрутку в прессе и все шансы стать бестселлером года. Воспринимать эту новость однозначно у Тэнго не получалось. С одной стороны, хотелось искренне радоваться, с другой — недобрые предчувствия не давали ему покоя. Не говоря уже о вопросе, которым он терзался с самого начала всей этой авантюры: неужели подобные вещи могут так просто сойти им с рук?
Пока он готовил, есть расхотелось. Только что желудок урчал от голода — и вдруг никакого аппетита.
Предсказания Комацу сбывались одно за другим. Почти весь тираж журнала, в котором напечатали первую часть «Воздушного кокона», разошелся в первый же день продажи, и уже на следующие сутки этот выпуск было негде купить. Для литературного журнала событие просто неслыханное. Из месяца в месяц издательства выпускают такие журналы себе в убыток, публикуя произведения, которые позже выпустят покетбуками. Делается это с единственной целью — вычислить новых авторов, которых можно раскручивать дальше, присуждая им литературные премии. Коммерческой прибыли от продажи этих журналов в принципе не ожидается. Вот почему новость о том, что весь тираж литературного журнала распродан почти за сутки, в сознании людей приравнивалась к сообщению о снегопаде на Окинаве [49] . Несмотря даже на то, что никакой прибыли эти продажи издательству не принесли.
49
Окинава — самый южный из крупных островов Японии, курортная зона, где купаются в море практически круглый год.
Все это Комацу растолковал по телефону.
— В общем, началось! — сообщил он радостно. — Лишь оттого, что весь тираж распродан, читатель будет драться за то, чтобы это прочитать. А типография уже набирает «Кокон» для издания в мягкой обложке. Срочно, отложив остальные проекты. Теперь даже вопрос не стоит о какой-то премии Акутагавы! Теперь главное — как можно большим тиражом продать то, что есть. Это будет стопроцентный бестселлер, гарантирую. Пора тебе, дружище, подумать заранее, как правильно распорядиться большими деньгами…
Уже в субботу вечерние газеты опубликовали отзывы литературных критиков. Разумеется, упомянув, что весь тираж журнала был раскуплен за сутки. Отзывы оказались самыми благожелательными. Уверенный стиль, столь неожиданный для семнадцатилетнего автора, тонкий психологизм, богатейшее воображение. Очень возможно, прорыв к новым литературным методам. Лишь один критик написал: «Авторское воображение зашкаливает за пределы воображения читательского, отчего возникает ощущение потери автором связи с реальностью». Единственная негативная оценка из всего, что Тэнго прочитал. Но даже тот ворчун признал, что ему «было бы очень любопытно узнать, какого рода тексты сей автор напишет в дальнейшем». Как ни крути, а пока ветер дул куда нужно.
Фукаэри
— He-спишь, — поинтересовалась она. Как всегда, без эмоций.
— Разумеется, нет, — ответил Тэнго.
— После-обеда-свободен, — спросила Фукаэри.
— После четырех, — ответил он.
— Встретиться-можешь.
— Встретиться могу.
— Там-же-где-раньше.
— Хорошо, — согласился Тэнго. — Значит, после четырех в той же кофейне на Синдзюку. Кстати, на фотографиях ты отлично получилась. Я о снимках с пресс-конференции.
— Свитер-был-тот-же.
— Он очень тебе идет.
— Тебе-нравятся-мои-сиськи.
— Наверное. Но главное — ты произвела на окружающих самое благоприятное впечатление.
В трубке надолго умолкли. Так, словно поставили что-то на полку перед собой и долго разглядывают. А может, размышляют над логической связью между сиськами и благоприятным впечатлением, которое мы производим на окружающих. Чем дольше Тэнго думал об этой связи, тем больше запутывался.
— Короче-в-четыре, — сказали в трубке. И оборвали связь.
Еще не было четырех, но Фукаэри уже ждала его в кофейне. Рядом с нею за столиком сидел Эбисуно-сэнсэй. В светло-серой рубашке с длинными рукавами и темно-серых брюках. И, как всегда, с идеально прямой осанкой. При виде сэнсэя Тэнго слегка удивился. Как сообщал по телефону Комацу, «спускаться с гор» сэнсэй позволял себе только в очень особых случаях.
Усевшись напротив, Тэнго заказал себе кофе. День стоял жаркий и душный, вот-вот должны пойти «сливовые дожди» [50] . Невзирая на это, Фукаэри по-прежнему прихлебывала горячий какао. Сэнсэй заказал себе кофе со льдом, к которому пока не притрагивался. Лед в стакане таял, медленно расширяя полоску воды сверху.
50
«Сливовые дожди» ( яп. «байу») — поэтическое название сезона дождей, идущих в июне по всей Японии, кроме Хоккайдо и Окинавы.
— Спасибо, что пришли, — изрек сэнсэй.
Принесли кофе, Тэнго сделал глоток.
— Насколько я вижу, события развиваются в желательном направлении, — продолжил сэнсэй, будто проверяя силу голоса. В его речи не ощущалось особой спешки. — Твоя заслуга в этом деле неоценима. Воистину неоценима. И прежде всего я хочу тебя за это поблагодарить.
— Это очень приятно слышать, — сказал Тэнго. — Но как вы знаете, формально я в этой ситуации не участвовал, А раз так, то и заслуги ничьей быть не может.
Сэнсэй с неожиданно теплой улыбкой потер руки.
— Э, нет! — возразил он. — Не стоит так скромничать. Бог с ней, с формальной стороной. На самом-то деле ты участвовал, да еще как! Без тебя в этой истории ничего хорошего не получилось бы. Именно благодаря тебе «Воздушный кокон» превратился в выдающееся произведение. То, что у тебя получилось, по глубине образов и богатству мысли превзошло все мои ожидания. Должен признать: ты умеешь заглядывать людям в душу.
Фукаэри, сидя рядышком, пила свое какао, точно кошка молоко. В белой блузке с короткими рукавами и короткой темно-синей юбке. Как всегда, никакой бижутерии. Всякий раз, когда она наклонялась над чашкой, лицо ее пряталось за прямой челкой.