2-Герой-2
Шрифт:
– Разберемся, Сагат, – пропыхтел Нурминен. Он поднатужился и отвалил крышку, словно инкунабулу открыл. В подвале было темно. Нурминен включил фонарик, встал с отверстием рядом на четвереньки и заглянул.
– Ящики, – глухо сказал он. – Родимые.
– Спускайся, – приказала комариным голоском, со спикера коммуникатора, Ларкин.
– А лестница есть? – спросил Баймурзин, глядя Нурминену в тыл. Нурминен не ответил, развернулся и исчез в люке. Баймурзин ждал. Отсверки фонарика на срезе люка сменились ровным голубым полноценным свечением. Тогда
Трехсотметровое помещение было заставлено стоящими вертикально гофрированными пыльными ящиками. Никаких надписей, никаких знаков. Ящики стояли беспорядочно. В подвал их спускали на лифте, со стороны противоположной люку, через который вошли Могикане, ставили наскоро – еле Баймурзин протиснулся между ящиками к Нурминену, который уже сидел за столиком учетчика у лифта, в пятидесяти метрах… Спецификация подвального склада уже светилась перед ним с папки, врезанной в столешницу. Нурминен, тихонько шипя сквозь зубы, потирал ушибленный об угол одного из ящиков локоть.
– Мне плохо видно, Эйно, – пропищала Ларкин. – Все в порядке?
– Да, в порядке… Снимем пробу, чего время терять. Давай-ка, проф, вот этого вскроем, здесь посвободнее. Кто их так наставил, я не понимаю, люди, что ли, мэм Хелен?
– Я не помню, – ответила Ларкин. – Тридцать лет прошло, что ты хочешь…
Нурминен встал (спецификация на столе сразу погасла) и, кивнув Баймурзину, подошел к ближайшему ящику. Цифрозамок скрывался под толстой полупрозрачной пластиной в центре крышки. Нурминен ногтем сдвинул пластину вбок – цифры на панели задач замка медленно, словно угли, разгорались и гасли.
– Код я не помню, – предупредила Ларкин.
– Справимся, – скромно молвил Нурминен, щелкая кнопками. – Банки брали, сейфы кололи, вручную, на скорости… Эх, времечко!..
– Это талант, – сказал Баймурзин, наблюдая за процессом взлома из-за плеча Нурминена. Замок сдался через две минуты.
– Это больше, чем талант. – сказал Нурминен. – Так, а как она… А, штора. – Он резко нагнулся, поддел пальцами крышку и резко распрямился. Крышка ящика пошла вверх, заворачиваясь, словно бумажная. – Жалюзи, – продолжал Нурминен. В глубине ящика загорелся бактерицидный светильник. Нурминен чихнул и отступил. – Ну, вот ты какой, северный олень. Знакомьтесь: андроид БТ-011, цельнометаллический. Счас мы его заведем.
– Подожди, Эйно, дай же полюбоваться, – остановил его Баймурзин. – Я никогда таких не видел.
– А их никто не видел, – гордо сказал Нурминен. – Даже я не видел. Сняты с производства, как продукт, допускающий некорректное собой манипулирование в антигуманных целях. Жуткая штука! Метр восемьдесят росту, тысяча лошадей на форсаже микрореактора при нулевой деформации внутренних механизмов, полмиллиона часов работы от одной батарейки, сингулярник-сотка, ноль целых ноль сотых мозгов. Программное обеспечение в комплект не входит, транслируется в реальном времени по сети с мозга оператора. Собственно, это эффектор. Ух ты, мой милый, ух ты, мой радостный! – мурлыкал Нурминен, стоя в ящике
– Сколько же их тут? – спросил Баймурзин. Ему ответила Ларкин.
– Шестьдесят четыре. Больше никак не удавалось украсть. Их быдло произведено на Райхе около тридцати тысяч, большинство, вероятно, сгорели во время кавитации Райха, – я слышала тогда, что вывезли с планеты всего-то штук триста. Куда остальные делись – не представляю. Как я тогда деньги списала – тоже не представлю… Я, по-моему, вгрохала в эту кунсткамеру полмиллиона соверенов… одних волос из себя потом выдрала килограмм, так было денег жалко… Совершенно же не представляла – зачем я их купила, да еще и тайно. Ну, что ты хочешь, девчонка еще была, тридцать пять лет… И смотри-ка, пригодились. Но я все равно не понимаю – на что.
– Эх, Мама, да они на все пригодятся. Вот вы, если не ошибаюсь. Ныли сегодня по поводу тележки для монитора. Вот вам, например, тележка. Подсадим вас в мозг андроиду – и ходите-летайте-плавайте себе на здоровье, в реальном пространстве и реальном времени сколько угодно. И нам с профом облегченье… таскай ваши глазки с ушками на себе… – сказал Нурминен. Настроение у него, видимо, стояло в пике. – Я был в детстве слабый, болезненный скандинавский мальчик, – говорил он. – Я жил в нехороших местах и меня много обижали. Вот тогда бы мне такого молодца под транслятор поставить…
– Видимо, после краха Райха, производство не возобновили именно поэтому, – сказал Баймурзин. – В Галактике масса тихих болезненных мальчиков. И девочек. Правильное было решение.
– Зло наказуемо, – возразил Нурминен, впрочем, ненавязчиво.
– Ну, добро наказуемо гораздо в большей степени, – ответил Баймурзин. – Скоро ты там, Волчара? Интересно же.
– Так, ну он в норме, – сказал Нурминен, выпячиваясь из ящика. – Повожу его на голосе сейчас, потом будем думать дальше. БТ, к ответу!
– Я, БТ, готов к ответу.
– А? – спросил Нурминен. – Голосок? БТ, самотестирование.
– Я, БТ. Норма. В режиме ожидания был сорок два года…
– БТ, два шага вперед.
– Я, БТ. Прошу дать пространство действий.
Нурминен отошел от ящика, Баймурзин, с опаской последовал его примеру. Ящик покачнулся и андроид вышел наружу.
– Красавчик, – сказала Ларкин тихонько.
– БТ, сориентируйся, – приказал Нурминен.
– Я, БТ, без номера, без названия, программное обеспечение не загружено, наездника нет, подчиняюсь голосовым командам неизвестного оператора по приоритету "человек", нахожусь в складском помещении техбазы, предположительно, территория стандартной базы "Блиццард", со времени запуска прошло – приблизительно – сорок шесть лет, в рабочем режиме нахожусь тридцать четыре минуты, включая испытательный срок на заводском полигоне, оператор-наездник номер четырнадцать.
– БТ, отправиться в центральный пост базы, ждать распоряжений, ждать наездника.