Саунд моих записей в ту пору стал бескомпромиссно грязным, характерным для подвального и/или гаражного рока аутентичных времен. Достаточно сильно перегруженный гитарный звук, крикливый, порой рычащий вокал (гуттурал, что называется, свойственный для грайнкора, например). На заднем
фоне записанный наложением перманентно бесформенные гитарные пассажи, что создают психоделическую атмосферу. Писалось, как полагается, на максимально возможной громкости на один маленький несчастный капсульный микрофон. Ох, несладко ему пришлось: выносить адскую какофонию, от которой ушки сворачиваются, принимая причудливые формы. Самым ярким примером послужит декабрьская работа “20th Session”.
Не обошел стороной интереснейшее событие 2012 года: “конец света”, которое должно было произойти 21-го декабря. Именно к этой дате я планировал записать концептуальный альбом на тему комплекса широко распространенных эсхатологических заблуждений. В первую очередь я сконцентрировался на текстовой части произведения, дабы передать смысл – в первую очередь вербальным способом. Музыкальная составляющая в данном случае оставалась второстепенной. Обычно, при написании лирики я формирую комфортные для себя условия, а именно создаю определенную атмосферу, достигаемую посредством создания фона, например, в виде музыки, звучащей во время созидания. В этот раз в качестве источника внешнего раздражителя послужил старый пыльный ящик, именуемый, насколько я помню, телевизором. Это был один из редких случаев за долгое время подключения его к электропитанию. По воле высших сил включение совершилось на любимой большинством
телепередаче с Андрюшкой Малаховым. Гостем программы был Андрюшка Губин, который прогонял ломовые телеги о том, как он торчал в дурдоме, и как ему было плохо, а потом он познал дзен и все стало ништяк, что называется. Вся эта мишура стала отличным условием для написания текстов на тему апокалипсиса и всякого такого прочего, например, композиция “Про конец света и другую хуйню”, состоящая из двух частей. Настолько я увлекся писаниной под телевизионный шум, что настрочил огромный текст, который не вмещался в рамки одной композиции. Большая часть записывалась в моей теплой ламповой комнатушке в гнетущей темноте, и лишь блеклый свет монитора озарял мои конвульсивные кривляния с гитарой. Для заглавной композиции же потребовались особые экстремальные условия. В угоду этой нужды я отправился в чердачное помещение и творил при условиях лютого мороза, что было достаточно дискомфортно, а потому более продуктивно. Ведь, чтобы не околеть приходилось затрачивать максимум энергии, соответственно запись осуществлялась более живой и драйвовой. Так как по таймингу альбом не соответствовал моему стандарту в минимум 30 минут, я добил альбом отстраненной от основной темы песней под аккорды “Шизгары” 21
21
Песня “Venus”голландской рок-группы Shocking Blue 1969-го года.