20 лет
Шрифт:
– Ну уж не загибай. "Как у алкоголика". Я не каждый день пью.
– Уж почти каждый. Три дня пьёшь, три дня отлёживаешься. Понимаю, в праздник можно выпить, в выходной день вечером посидеть, но если беспричинно упиваться своим самогоном, кто ты? Не алкоголик? Кириллу в школу утром, ты скандалы на ночь глядя закатываешь. Сын тоже убежит скоро из дома. Все убежим. Я больше не могу так, Саш. Надо что-то решать.
– Что ты собираешься решать? Нормально мы живём. Все так живут.
– Нормально - это когда все довольны и счастливы, а не только ты, понимаешь?
– Ещё скажи, что ты не счастлива.
Я не хотела присутствовать при этой перепалке.
– Чего мне не хватает?
– дрогнувшим голосом, вскрикнула мама.
– Я хочу спокойной, мирной жизни. Без выяснения отношений, без твоих постоянных подозрений, упрёков. Без пьянок, без вот этой бадьи со спиртом! Хочу уважения к себе. К детям. Кира ушла, я не хочу вслед за ней точно так же потерять и Кирилла, а к этому всё идёт. Дети не хотят приходить домой, понимаешь? Твой родной сын готов до вечера сидеть в школе на продлёнке, у одноклассников в гостях лишь бы не слышать ор отца. Это нормально, ты считаешь? Это нормально, когда он боится выйти на кухню, если ты тут?
– Всё, перестань, - пролепетал отчим, вероятно, с трудом переваривая сказанные слова. Мама пустилась в слёзы?
– Чё ты ревёшь, блядь, а? Не капай мне на нервы. Успокойся.
К счастью, в квартире раздался звонок, вытерев слёзы, мама направилась в прихожую, я за ней. Меня начинало трясти, и даже появление брата не сумело повлиять на происходящее. Увидев меня, Кирилл, как всегда, просиял в тёплых чувствах, снял ролики и, бросив взгляд на отца, потянул меня к себе в комнату.
– Как у тебя дела? Научился кататься?
– стараясь не подавать беспокойного вида, проговорила я, глядя на спортивно сложённого брата. Я искренне желала ему счастливое, беспечное существование, но, как ни грустно, видно, такие дети заранее обречены.
– Хорошо. Кататься научился, но у Рустика всё равно круче получается. Он уже второй год на роликах.
– Рустик - это тот твой одноклассник, к которому ты зимой на день рождения ходил?
– Да. Он живёт тут недалеко. Я часто в гости к нему захожу.
– А чем он увлекается? Чем занимается?
– Да как и все: в "Майнкрафт" на компе играет, в "гташку", видео смотрит на ютубе, по выходным в бассейн ходит. Кстати, мы тут хотим создать свой видеоблог. Хотим делать онлайн-трансляции по играм.
– Онлайн-трансляции?
– Ну да, стримы.
– А зачем, Кирюш? Разве есть какая-то польза с этих стримов?
– Ну как, - смущённо улыбнулся он, включив компьютер.
– Чтоб подписчики были. Известные видеоблогеры много на этом зарабатывают.
– А чем бы ты вообще хотел в будущем заниматься?
– Наверно, этим и хотел бы. Пока не знаю.
Чуть позже мама принесла нам фруктов.
– Это Кира купила? Спасибо! Давно хотел мандарины.
– Кушай.
– А ты больше не хочешь быть писательницей?
– произнёс Кирилл, закинув в рот дольку, когда мама вышла из комнаты.
– Скорее всего хочу, - растерявшись, промычала я.
– Когда-нибудь, может, получится. Кто знает.
– Должно получиться. Ты же умная, много читаешь.
– Насчёт "умная" можно поспорить, а вообще для того, чтоб в современном мире стать писателем, этого мало. Нужно везение, знакомства. Реклама.
– Если я стану видеоблогером, то сделаю тебе
– Если б всё было так просто.
– О, забыл сказать - у Рустика кошка окатилась. Ты слышала название такой породы "Мейн кун", Кир? Тёть Марина каждого котёнка за тридцать тысяч продаёт, представляешь? Хотя они очень напоминают твою Бусинку, только крупные.
– А на что родители Руслана потратят деньги с продажи?
– Если всех продадут, то поменяют электрический камин в квартире.
Я печально улыбнулась. Совсем скоро Кирилл осознает абсурд существующего положения дел, и тогда его путь стремительно разойдётся с путём Рустика и его семьи.
Пока мы общались, мама продолжала собачиться на кухне с отчимом. Сначала в мирной форме, но вскоре тона повысились. Я не хотела ни слышать, ни знать, ни возвращаться в прошлое, но ничем хорошим тот вечер не обещал обернуться. Обстановка накалялась. Всё, как прежде.
– Ты ж как была шлюхой ебучей, такой и осталась. Из-за кого ты год назад на квартиру съезжала? Нехуй мне мозги компостировать и из себя святошу строить. Ты обычная блядь. Семью она хочет! Ебаться ты хочешь, а не семью, только я мешаю. Да будь твоя воля - перед каждым вторым бы ноги раздвигала по молодости. Если б не я, ты б давно на панель встала. А сейчас, видите ли, её нихуя ничего не устраивает. Хочет, чтоб было по-другому.
Напрягшись, Кирилл быстро взял со стола капельные наушники, воткнул в уши. Запустил на компьютере игру. Я не знала, что делать: переждать извержение лавы и уйти или же подняться с места и тихо уйти сразу? Второй вариант, конечно, был проще, но уйти, оставив маму с отчимом в таком состоянии - правильно ли? Нет, не могла. Несмотря на то, что подобная ссора стала в этом доме обычным явлением, я беспокоилась и, как и всякий раз раньше, со страхом и ужасом ждала чего-то.
– Развод она захотела! Хуй тебе, а не развод, а попробуешь подать - ни с чем останешься, поняла меня? Ни сына никогда не увидишь, ни квартиры не получишь. Я тебя выебу так, что уж нихуя ничего не захочется.
– Так и выеби, чего тянешь?! Я знаю, что можешь, знаю, что жить ты мне не дашь, куда б ни бежала, а смысл? Тебе легче станет от этого? Ты все годы режешь меня, все годы издеваешься, я терплю. Терплю, знаешь почему? Потому что деваться некуда. Говоришь: "Шлюха", так чего не уходишь-то от шлюхи? Давно бы разошлись, и ты спокойно без меня жил, и я бы зажила нормально. Нет у нас будущего, пока мы вместе. Нет. Я устала. Перед детьми стыдно, перед соседями стыдно, перед родственниками твоими стыдно. Не понимаю, за что я заслужила такое отношение?
– обессиленно задыхалась в истерике мама.
– Всю жизнь подо всех подстраивалась, пыталась всем угодить. Всю жизнь закрывала глаза на твои измены, на унижения, всю жизнь прощала. Ради чего? Ради чего, Саш?! Что я хорошего за свою жизнь видела?! Отец все годы бухал, мать избивал, меня избивал. Как я не хотела повторения такой истории, не хотела, чтоб мои дети страдали так же, как я когда-то. А что в результате? Ты ничего не оставил от нашей семьи. Я боюсь тебя, дети тебя боятся, никаких других чувств нет, понимаешь? Зачем так жить? Кому от этого хорошо?