20 прошлых жизней. Регрессивный путь самопознания
Шрифт:
Р: Ну сотни или больше?
М: Сотни, может пару сотен.
Р: А это один госпиталь в городе?
М: Да. Здесь такие люди среднего класса. Совсем бедняков не берут. Бедняки умирают на улице. Богатые болеют дома, к ним доктора ходят индивидуально. А здесь средний класс. Кто может заплатить, но при этом дома не имеет условий, скажем так. Умирают. На носилках многих выносим на задний двор. Сейчас прохладно, ночью – морозец, они там не разлагаются. Тела каменеют. Потом их увозят на телеге за город и сжигают.
Р: Давай отправимся в следующий важный
М: Вот так только опытным путём. Женщин здесь на медиков не учат. Есть женщина тут, которая знает травничество. Она старая, ей лет пятьдесят. Она – полная и низкого роста. Сейчас пятьдесят лет это немного, а тогда – это уже старуха. И она мне начинает рассказывать про травы. У неё есть книги с рисунками. Книги красивые, они сделаны вручную. Рисунки нарисованы вручную. Старые толстые книги. Она меня начинает обучать работе с травами. Мы делаем какую-то мазь и прикладываем к язвам. Она даёт облегчение. Меньше чешется и не так сильно болит, но не могу сказать, что лечит. Болезнь прогрессирует.
Р: А чем ещё лечат?
М: Да ничем особо не лечат. Кровь пускают. Мажут мазью, чтобы было легче. Считается, что это Божья кара. Только праведники выдержат это Божье испытание. Кто умер – тот был грешен. Понятно, какие мысли? Догматы.
Р: Кто умер – тот грешник?
М: Да.
Р: А происхождение болезни кто-то пытался выяснить?
М: Нет. Это Божья кара. Вот так. Это нас карает Бог за наши грехи.
Р: Понятно.
М: Много людей в церкви на коленях, на лавках молятся. Церковь готического стиля. Не сильно большая. Пастырь задвигает достаточно агрессивную речь. Всё о том же: «Божья кара пала на ваши головы. Покайтесь в согрешениях своих. Молитесь о спасении своей души».
Р: Это помогает?
М: Это скорее пугает. Люди очень напуганы. Общее состояние подавленное, напуганное, загнанное. Вот такое состояние общества. Приходит понимание, что со временем эта болезнь просто сама по себе сходит на нет. Заканчивается.
Р: Сколько лет она продолжалась?
М: Мне кажется – несколько лет, может быть – три. Наверное, к четырём годам закончилась. Очень много умерло. Города опустели, скажем так. В связи с этим ещё голодно. Потому что многие люди не работали, крестьяне не выращивали хлеб. И еды дефицит.
Я ухожу из города. Потому что здесь тяжело жить, плохо с ресурсами. Я решила уйти в деревню. За это время я получила знания о травах. И эта женщина мне книгу про травы дарит. Она говорит: «Я уже стара, она мне больше не нужна, а тебе пригодится».
Р: Как звали эту женщину, которая обучала Марию?
М: Лидия. Да, мы с этой Лидией подружились. Можно даже сказать, что она мне была как мама. Добрая. Она меня снарядила. Дала мне какую-то свою одежду получше. Дала денег, еды.
Р: Мария, ты возвращаешься в свою деревню или какую-то другую?
М: Нет, мне нечего там делать. Тем более мне тяжело туда вернуться. Она у меня ассоциируется с моей семьёй, которую я потеряла.
Р: Там выжившие, большое население или также мало выживших?
М: Там есть выжившие. Но, наверное, там раньше больше людей жило.
Р: Кто в основном выживает в этой эпидемии?
М: Сложно сказать, очень сложно сказать. Старики умирают в силу того, что они слабые. Некоторые, бывает, вообще не заболевают, но таких немного. Некоторые, бывает, выкарабкиваются, но остаются страшные шрамы по всему телу.
Женщина обращается, говорит, что у неё болеют дети. Я прихожу в дом. Двое детей. У них влажный кашель.
Р: Это что значит?
М: Отхождение мокроты.
Р: Это уже не чума?
М: Нет, чума уже сошла на нет. У них влажный кашель, отхаркиваются. Они слабы, жар. Я говорю, какие им нужны растения. Что-то есть в доме в сушёном виде. Сейчас ещё особо ничего не растёт, чтобы собрать. Начало мая. Понимаю, что собрать негде, иду по домам и спрашиваю, есть ли необходимое растение. Делаю отвар. Мы детей ингалируем и поим. Они поправились. Меня очень благодарят. Мне предлагают остаться здесь жить. Здесь есть свободные дома, которые остались после чумы. И мне предлагают занять свободный дом.
Р: Там есть кто-то, кто принимает решения?
М: Да, тут есть мужчина как староста. Эта женщина рассказывает ему о том, что я спасла её детей, просит, чтобы меня оставили. Староста говорит: «В благодарность мы приглашаем тебя остаться в нашей общине. Мы тебе дадим кров, дадим питание, дадим защиту». Я думаю, что это хорошее предложение. Для меня защита важнее всего. Одинокой женщине в это время просто где-то странствовать – достаточно опасная затея. Я отвечаю, что останусь.
Лето. Летом хорошо и тепло. Тут недалеко – лес. Теперь я в том моменте, с которого начала. Я выхожу из леса. Я собираю травы, ягоды, грибы. Собираю всё, что даёт природа. Делаю запасы. Сушу травы. Я собираю их много, чтобы при необходимости их хватило на всех, кто заболеет в поселении. Пользуюсь книгой, которую мне подарила Лидия. Делаю какие-то заготовки из трав, делаю мази, отвары, просто сушу. Вот так я провожу лето.
Нет-нет кому-то помогаю. Вскрываю абсцесс. У меня ещё есть инструменты из госпиталя. Скальпель, щипцы. У мужчины абсцесс на ноге. Я говорю, что если этого сейчас не сделать, то потом придётся отнять ногу. Либо он умрёт. Вскрываю, выпускаю гной и кровь. Промываю водой. Прикладываю какую-то мазь, забинтовываю. Он лежит. Он пошёл на поправку. Выздоравливает.
У большинства людей, кто переболел, лица и тела обезображены шрамами. Тех, кого это не коснулось, как меня, их очень мало. Поэтому я считаюсь очень красивой. У меня чистое лицо без шрамов, красивое.