200 дней на юг
Шрифт:
— У нас мест не хватит, — прдупредил один из моряков, посвящённых в наши коварные планы.
— А мы только двое, — отвечали мы ему.
Уезжающие моряки долго прощались и обнимались с остающимися. Наконец, был подан сигнал к погрузке, и все желающие улететь (включая нас с Грилом) полезли в салон. Костенко остался снаружи и долго махал нам на прощание.
Улетим — не улетим?
Когда микроавтобус подъехал к воротам порта и шлагбаум лениво поднялся над нами, — было час-пятьдесят ночи.
5 января, пятница. Ненаучный
Ехали мы достаточно быстро и под утро даже обогнали, один за другим, выехавшие за два часа до нас большие автобусы. Светало, когда мы проехали Виндхук и продолжили путь на сорок километров дальше, туда, где на трассе на Гобабис находится Виндхукский международный аэропорт имени Хосеа Кутако.
Все окружающие, а с ними и мы, а также и те, кто ехал в слегка отставших автобусах, вышли из своих транспортных средств и наполнили собой, своими сумками, русской речью и сигаретным дымом небольшой зал ожиднания Виндхукского аэропорта. Все паспорта моряков находились в руках каких-то начальствующих лиц, типа групповодов. Человек, ответственный за рейс, на глаза нам не попадался, а мы и не искали его, сокрытые в толпе других русских людей.
Но вот все, подхватив свои вещи, перешли в другую часть зала и выстроились в какую-то очередь. Мы с Грилом пристроились туда же. Подойдя поближе, я увидел, что люди по очереди подходят туда, где установлен рентген для вещей, там весь багаж просвечивают, а некий человек на выходе проверяет, есть ли в паспортах выезжающих выездной штамп. Каким-то образом он уже успел у всех появиться. Я взял свой паспорт и понёс его туда, где за стойкой сидел и дремал пограничный офицер, ответственный за простановку штампов. Когда он успел проставить штампы всем остальным?
Сую паспорт.
— Извините, я забыл свой выездной штамп, — говорю я.
— Вы тоже моряк? — вяло поинтересовался он.
— Да, — нагло соврал я, получив паспорт с выездным штампом. Вскоре по моему совету такую же процедуру произвёл и Грил.
…Вся толпа, и мы с нею, плавно перетекла в международный зал аэропорта, и мы расположились на креслах — здесь их было немало. Грил был озабочен проблемой потратить оставшиеся у него намибийски деньги.
— Если улетим, всё будет хорошо, а если не улетим, потратить их ещё успеешь, — говорил я ему, но Грил всё же пошёл и купил на остатки намибийских долларов маленького слоника в деревянной коробочке размером чуть больше спичечной.
Но вот, объявили долгожданный миг посадки, и все моряки, и мы вместе с ними, ломанулись на лётное поле, держа свои вещи и сувениры в обоих руках. Кто-то несёт деревянного жирафа, кто-то — пакет с пачками намибийских соков, и сумки, сумки, сумки, только мы двое с рюкзаками. Я — в головной части толпы, Грил — в хвостовой. Метрах в двухстах стоял уже большой приветливый самолёт с надписью "Аэрофлот".
Пассажиров было явно больше сотни. Я краем глаза отследил, что у трапа стоит какой-то подозрительный тип, и поскорее обогнул и миновал его. Поднялся в самолёт, сел в кресло и запихнул под него свой рюкзак. Поглядел в окно.
Последние моряки уже поднимались по трапу, а Грил в своём оранжевом автостопном комбезе стоял у трапа и что-то доказывал стоящему там человеку.
Это и решило исход ситуации. Человек тот и был начальником рейса. Увидев
…Познав таким образом все тайны международного авиастопа, мы с Грилом направились обратно, из международной зоны на намибийскую территорию. Наш самолёт пошёл на взлёт, а тут прибыли пассажиры другого рейса, из Анголы. Мы встали в конце очереди ангольцев в окошко, где ставят иные, на этот раз уже въездные, штампы.
— Вы с каким рейсом прилетели? — спросила нас девушка-штампистка.
— Мы сейчас никуда не летали. Мы просто ошиблись. Нам сказали, что будет почти пустой самолёт в Россию и нас возьмёт, мы сходили, проверили, а мест там не оказалось, — отвечал я.
— А вы тоже моряки?
— Нет, мы их друзья.
— Хм, а где ваш билет?
— А билета нету, нам сказали, что проезд оплачивается внутри самолёта!
Совершенно недоумевая, как мы, не имея билета и ничего иного, свободно разгуливаем по международной зоне аэропорта, по самолётам и т. п., девушка смутилась и позвала начальника. Удивление её было велико и потому, что даты и места нашего с Грилом въезда в Намибию оказались весьма разные.
— А где и как вы встретились?
— Под Свакопмундом, мы вместе Новый Год встречали, — отвечал я, чем совсем запутал всё дело. Удивлённые имиграционные чиновники
написали нам на каждом из выездных штампов «cancelled» (аннулировано) и впустили нас в счастливую утреннюю страну.
— Но смотрите, не просрочьтесь! Мы проверим вас по вашему адресу! (В графе «адрес» мы написали адрес нашего посольства.) И если вы просрочите сей въездной пермит, вы будете арестованы!
Улыбаясь, мы с Грилом вышли на трассу и вскоре поймали машину до намибийской столицы. Было 10.00 утра.
* * *
Неудачу с улётом я воспринял спокойно. Значит, улетать нам пока ещё не следовало. А вот Гриша возмущался:
— Это ж надо! Это всё Бережной И.В.! Ну вот что ему стоило нас взять? И ведь моряки не против, и лётчики не против, и в аэропорту нас пропустили!.. Эх!.. Напишу про него в своей книге, пускай ему будет стыдно! Ну почему, почему он нас не взял?
— Ну что ты так обижаешься на этого Бережного? Ничего он нам не сделал, ни хорошего, ни плохого. А ты на него такие нападки устраиваешь, будто он был просто обязан нас взять. Я думаю, что он не взял нас только с одной-единственной целью. И знаешь, с какой?
— С какой?
— С одной целью: показать нам, раскрыть нам глаза на тот факт, что директором компании «Намсов» является вовсе не Лапшин Г.А., и не Кротов А.В., а Бережной И.В… Вот и всё. Он здесь распоряжается, а не мы. И не моряки, и не лётчики. И нам не следовало сразу портить с ним отношения, как будто он нам обязан чем-то.
— Ага, он же и сайт АВП видел, и больше всех нашей сущностью интересовался, и помнишь, как он нам вчера сказал: "Не люблю шаровиков!" Всё это из-за того, что он считает нас «шаровиками». Я так, когда буду писать про него, главу про него напишу и назову: "Не люблю шаровиков!" — Так размышлял товарищ Грил.