2012. Танго для Кали
Шрифт:
– Ты далеко-то её не убирай, пригодится ещё, открывать алмазные копи, – пошутил Калина.
Ребята немного позубоскалили на тему отбивания алмазов у динозавров и разошлись. Начинался новый этап работы.
Антон и Матрёна сидели в зале, освещённом лишь свечами и огнём камина. Девушка попросила его разжечь. Начиная со вчерашнего вечера она испытывала всё нарастающее беспокойство, причины для которого не находилось. Она надеялась, что пляска живого огня поможет ей или прогнать тревогу, или разобраться с ней. За окнами потемнело, день уже был длиннее ночи, но завершился и он.
– Антош,
– Как-то не по себе, вот и всё, – в десятый раз отозвался Антон. – Слушай, спроси Седого! Непрошеными советами закидывать он мастак, а как нужно, так его нет.
Конечно, Чёрный ворчал зря, советы Седого бывали очень и очень полезны. Девушка прикрыла глаза, чтобы ей не мешал яркий огонь.
– Он говорит, начинается новый этап.
– Всегда бы так! – обрадовался Антон. – Дальше.
– «Как мы и ожидали, на Землю высадилось большое количество кланов, враждебных человечеству. Они различны по уровню силы; кто сильней, кто слабей. Они будут добиваться всеобщей паники и беспорядков. Ваша задача – не допустить этого. Та энергия, про которую мы говорили, должна пойти на их сдерживание. Объединитесь же наконец. Не должно оставаться негативных эмоций. Только созидание. Только тепло между вами. Вы умеете его вырабатывать. Думайте друг о друге. Освободите энергию. Когда это закончится, один из этапов слияния будет завершён».
– Так, значит. Высадились. И нам придётся их не допустить. Вот почему нас с тобой трясёт. Понятно?
– Понятно, – кивнула Матрёна. – Просто опять впереди неизвестность. Помнишь, как тогда в Англии? Когда мы в Ложу вступали?
– Такое забудешь! – Антон выпрямился в кресле. – Это тебе хорошо было – клятва, и всё, как в пионеры.
– Ну да! – Лоренца смеялась. – А тебя за шкирку и к потолку! С завязанными глазами!
– Не за шкирку всё-таки. – Алессандро восстановил справедливость. – На обвязке, как полагается. Но как же жёстко было оттуда лететь!
– Carino, я тоже испугалась, когда они дали тебе пистолет. Хорошо, что мы тогда не знали о русской рулетке.
– Да, это нечто особенное, когда тебя приглашают пойти посмотреть на смерть. И непонятно, то ли ты зритель в этом представлении, то ли главный актёр.
Он снова переживал бесконечные мгновения, когда стоял в полной темноте с пистолетом в руках среди кучки людей, ожидающих его самоубийства. Тогда перед ним проскочила вся его прошлая, не слишком достойная жизнь. Тогда же он с ней покончил.
– Il mio cuore, а я ведь действительно себя убил. Затем прошёл по Той Стороне и вернулся.
– Я знаю, carino. Это поняли все.
– Мне кажется, именно там я в первый раз осознал Нечто. Понял, что мы больше, чем «мы». И понял, кто ты, тоже. Думаешь, почему я предложил тебе поменять имя?
– Потому что «Кали» – огонь, а «Серафина» – огненная. Чтобы я тоже всегда помнила, кто я.
– Умница. Ты ведь помнила?
– Да! Я и сейчас помню. Вспомнила, – поправилась она. – Алессандро, а в Петербурге ты хотел открыть всем про Нечто?
– Да. Я не понимал тогда, что ещё не время. Как бы я мог угадать, что нам с тобой так долго придётся идти?
– Но ты знал, что вернёшься?
– Конечно. Я знал, что верно нашёл город, значит, обязательно снова туда вернусь. Только не знал когда. Долго пришлось добираться. – Алессандро смотрел в огонь камина и качал головой. –
– И ты знаешь, где моя церковь?
– Нет, sole mio, она может быть только твоей. Мне кажется, тогда я почувствовал, где встанет Великий Храм. Теперь мне нужно это место узнать.
Антон поднялся и щёлкнул выключателем. И разочарованно протянул: «Ну во-от». В доме снова не было света.
– Вспомним молодость – включай радио, – пошутила Матрёна.
Антон отыскал транзистор.
«Крупнейшая магнитная буря с октября 2008 года зарегистрирована в земной магнитосфере во второй половине дня 5 апреля 2010 года. Буря такого класса может воздействовать на глобальные системы энергоснабжения, требующие коррекции напряжения и приводящие к ложным срабатываниям систем защиты.
Магнитная буря оказалась совершенно неожиданной для систем прогноза космической погоды. Зарегистрированная буря в земной атмосфере произошла на фоне очень спокойного Солнца. Геомагнитная обстановка оставалась спокойной и слабовозмущённой все дни, кроме 4 апреля, когда к Земле пришло возмущение от неизвестного источника».
Они долго молча смотрели друг другу в глаза, пока не загорелся свет.
После отъезда Матрёны в душе Людмилы Сергеевны образовался кусок пустоты. Больше не нужно было, совершая покупки, вспоминать о её любимом печенье, заботиться, чтобы в суп не попал недожаренный лук, волноваться, если её в позднее время не было дома. Первое время мать звонила дочери каждый день, потом всё реже и реже: она понимала – девушка не слишком радуется её звонкам. Иногда Матрёна звонила сама, в эти дни Людмила Сергеевна ощущала необъяснимую лёгкость, даже пасмурные, они казались ей наполненными солнцем. Но пустота оставалась, она росла и ширилась, отнимая радость и живость характера. Людмила Сергеевна больше не могла быть в курсе дел, которыми занята её дочь, и теперь силы, которые шли на слежение за её делами, утекали маленьким, но постоянным потоком. Она чувствовала себя постоянно усталой, как будто занималась тяжёлым монотонным трудом. Сон не приносил отдыха, телепередачи вызывали лишь головную боль. Голова болела всё чаще, всё сильнее, мать уже привычным жестом вскрывала очередную пачку болеутоляющих лекарств. Потом прихватило сердце. Она отлежалась, попила корвалол. В следующий раз корвалол пошёл в дело сразу и вскоре занял постоянное место на тумбочке возле кровати. Наступила весна, а Людмиле Сергеевне становилось хуже и хуже.
Врачи находили каждый своё, прописывали всё новые лекарства и витамины. Она стала постоянным посетителем поликлиники. Казалось, все болезни преклонного возраста решили поселиться в её организме, но она ведь ещё совсем не была старой. Врачи гоняли её по кругу, не в состоянии понять, где же начало той цепочки хвороб, которые грозили перерасти в букет весьма серьёзных диагнозов. «Психосоматика», – разводил руками терапевт, но это ничего не меняло. В середине апреля Людмила Сергеевна слегла окончательно. Она со странным спокойствием думала о том, что, похоже, действительно умирает, потому что у неё больше не осталось сил жить. Сергей Александрович пытался проводить психотерапию на дому, внушать жене, что детям свойственно вырастать и с отъездом дочери жизнь не кончается. Жена кивала, соглашалась и угасала на глазах. Силы на самом деле покинули её, только она не могла догадаться, какие именно.