2012. Танго для Кали
Шрифт:
Они шагали по Дворцовой набережной, смешавшись с такими же полуночными странниками. Казалось, этот город никогда не спит. Потянутся на покой гуляки и романтики белых ночей, как уже пора подниматься и выходить на остановки транспорта рабочему люду. Потом мутной волной ползёт офисный планктон, потом показываются домохозяйки и степенные ленинградские старушки. Глядь, а уже очереди клубятся у касс в Исаакий и Эрмитаж, туристы заполонили Невский. Потом начинается обратный ход – возвращение по домам. И наконец на улицы вновь выходят ночные гуляки.
– Грифоны? – удивилась Матрёна, указывая на маленьких чёрных зверей, поставленных
– Они, – подтвердил Антон.
– Деринийские? – ещё больше удивилась она.
– Как пить дать. – Чёрный прочитал вывеску на здании: – «Дом учёных». Здесь дерини точно должны быть, и во множестве. Помнишь, кого Брюс обучал?
– Помню-помню, – закивала девушка. – Вот здорово! И никто не знает?
– Кому надо, знают, – не согласился он. – Только кто знает тех, кому надо?
Они прошли дальше, пока не остановились у неизвестного им монумента. Пётр Первый, собственной персоной, тесал топором форштевень деревянной ладьи, а возле него спокойно лежали угольник и циркуль. Антон даже присвистнул, когда это увидел.
– И после этого кто-то будет спорить, был ли он принят в Ложу?
– А чей это памятник? – заинтересовалась Матрёна. – То есть кто автор?
– Не знаю. – Антон обошёл монумент вокруг. На постаменте не было никаких надписей, на самой же бронзе на двух противоположных сторонах были вырезаны иностранные слова. Возможно, имена. Совершенно незнакомые. – Странно.
Он ещё походил вокруг монумента, надеясь отыскать какое-нибудь дополнительное упоминание о масонах, может быть, даже «печать Соломона». Расходящиеся вверх-вниз треугольники, символы «борьбы» и «конца великого творенья» как ничто другое могли представить ведущую идею Петровской эпохи. Но знаков не было. Впрочем, их оккультное толкование противниками масонства гласит, что в этих знаках зашифрована идея борьбы Дьявола и Бога и победа Дьявола. Крест Господень оказывается заключённым в центр земного шара, в «огненное озеро», а Дьявол возносится на престол. Это уже не подходит к Петру, как бы его ни обзывали «антихристом».
Он пожал плечами, и они пошли разглядывать бессмертное творение Фальконе. Пока что никакое предчувствие или иное чувство не подсказывало им, куда должен лежать их правильный путь.
Исаакий высился невдалеке, и это место точно было для них несчастливым: не успели они обойти Медного всадника, как к зрителям присоединился сначала один человек в строгом чёрном костюме, затем второй. Антон обречённо взял трость на изготовку.
– Не нужно. – Первый из противников шагнул навстречу, поднимая раскрытую ладонь. – Мы хотим говорить.
– Говорите, – равнодушно согласился Чёрный. «Интересно, рискнут ли они настолько нарушить все правила, чтобы сорвать объявленное перемирие?» – крутилось у него в голове.
– Вам не место на Земле. Уходите.
Второй человек в чёрном остановился достаточно близко, чтобы слышать разговор, но недостаточно, чтобы атаковать внезапно. Наверно, он не хотел их с Матрёной нервировать.
– Никак не можно, – развёл руками Антон. – Дела.
– Ты же хотел уйти. Ты мечтал об уходе. Хочешь, сейчас мы прямо здесь откроем портал? В Заповедник, как ты мечтал? Подумай – это для вас единственный шанс. Или, хочешь, тарелочку за вами пошлём? А, Чёрный? Уходишь?!
– Я не должен. – Антон упрямо смотрел на асфальт, не позволяя противнику поймать свой взгляд. –
– У тебя всё равно ничего не выйдет. Думаешь, ты первый? Не таких обламывали. Помнишь, двадцать лет назад кто-то там рьяно хотел перемен?
Теперь Чёрный поднял глаза. Он не смотрел на собеседника, он смотрел вдаль, там, вдалеке, вырисовывался образ худого, затянутого во всё чёрное паренька с гитарой, его раскосые глаза, тонкие усики, плотно сжатый рот. Он помнил. Тогда, двадцать лет назад, он тоже слушал песни Виктора, он до сих пор не забыл его смерть. И не простил. Теперь он точно знает – он не простил.
Вместо тепла зелень стекла, Вместо огня дым.И рефрен:
Перемен требуют наши сердца, Перемен требуют наши глаза, В нашем смехе, и в наших слезах, И в пульсации вен Перемен! Мы ждём перемен.Да, как они тогда ждали, чувствовали, ощущали всей кожей – что-то стронулось, мир стремительно изменяется, прошлое отваливается, как оболочка куколки, и вот-вот должна показаться бабочка – новый мир. Каждый видел и понимал своё, но само чувство перелома владело всеми. Не вышло. Вышло не то. Может быть, тогда был лишь первый порыв ветра, может быть, ему не дали развернуться вовсю?
«Перемен» – была последней песней последнего концерта группы «Кино» в переполненных «Лужниках» под пылающим олимпийским огнём. Да-да, тогда огонь зажгли снова! А за неделю до этого родилась Матрёна! Шестерёнки с громким щелчком совместились в его голове, Антону показалось, что все должны были этот щелчок услышать. Бабочка показалась! Но она была очень маленькая, и её никто не увидел.
Цой открыто говорил о том, о чём не положено знать человеку. А затем произошла автокатастрофа, такая случайность, да. Много позже другой певец приоткрыл тайну откровенными словами посвящённой ему песни:
Они уходят, выполнив заданье, Их отзывают высшие миры, Неведомые нашему сознанью, По правилам космической игры.И его убили прямо во время концерта. Впоследствии убийца не мог объяснить своих действий, более того, он был уверен, что этого не совершал.
– Ну что надумал?
Антон вздрогнул и очнулся от размышлений. Всё ясно до прозрачности – ему сейчас поставили ультиматум. И не менее ясно, что он не может его принять.
– Уходите. – Чёрный сжал кулак, направляя Глаз Дракона в сторону чёрных костюмов. – Мы остаёмся здесь.
– Ждать свой дым вместо огня?
Вопрос прозвучал серьёзно, ровно и без эмоций. На миг перед глазами Антона встала картинка города, затянутого дымной мглой, и исчезла.
– Уходите, – не менее ровно повторил он. – Переговоры закончены, сейчас вы должны уйти.
– Не дальше чем за предел видимости, – уточнил второй противник, отступая. – Как только мы перестанем видеть друг друга, фаза переговоров завершена, перемирие прекращается.