2028
Шрифт:
Какие-то слова ещё вылетали из динамиков, но разобрать их было сложно из-за сильных помех. Однако одно из них всё-таки вырвалось и вновь повторилось: «Отзовитесь». А потом рация умолкла, и ещё какое-то время в аудитории висела тишина – густая и плотная. Две сотни застывших лиц с изумлёнными глазами и отвисшими челюстями сейчас напоминали собой музейные экспонаты, выставленные рядами напоказ.
Безмолвие нарушили гулкие шаги: Виктор Петрович спешно подошёл к столу и схватил рацию.
— Мне же не одному это послышалось… — проговорил он, смотря на рацию как на некий артефакт, невообразимый
Охранник некоторое время стоял в исступлении и молчал, а потом неуверенно поднёс маленькое чёрное устройство к лицу.
— Кто это? Приём! — ответ не последовал; рация упрямо молчала. — Ответьте! Кто выходит на связь?
После последнего вопроса повисла продолжительная тишина. Виктор Петрович смотрел то на рацию, то на сидящих за столом профессоров, будто ожидая, что те ответят вместо неё. Но и у руководства не нашлось ответа.
И безмолвие застоялось. Охранник прошёл вперёд, посмотрел на заполненные ряды, потом снова поднёс рацию к лицу.
— Егор, приём. Слышишь меня?
— Да, — почти сразу же ответил голос.
— Ты слышал это? Слышал, что эфир заговорил? Или это кто-то из ваших там балуется? Отвечай.
— Да, да мы слышали, — торопливо отозвалась рация. — Но думали, что это вы.
— Да с чего бы это?... — охранник исступлённо посмотрел в пустоту перед собой.
Вновь в огромном помещении повисло молчание. Продолжительное и вязкое.
— Но, если не вы, то кто? — наконец голос спросил сам.
— Понятия не имею, — ответил Виктор Петрович. Он глубоко погрузился в раздумья, глаза его буравили пол. Никогда раньше старик не пребывал в таком замешательстве. Вернул он себя обратно в реальность спустя минуту и спросил: — Как обстановка?
— Отбили атаку, — в динамике послышался усталый вздох. — Но они всё ещё подбираются к стене. По одному, парами. Но не нападают на вход… Они вылезают и потом обратно, в туман, будто бы дразнясь… Их словно кто-то посылает вперёд. Они будто прощупывают нас… — голос в динамике затих.
— Понятно. Продолжайте наблюдать. Огонь открывайте по готовности. Берегите патроны. Если что-то необычное будет – докладывай мне. Конец связи.
Виктор Петрович подошёл к столу и положил рацию. На миг он застыл, опершись руками о стол, взгляд его был опущен вниз. Стоял так долго, потом выпрямился, обернулся к студентам и сказал:
— Я думаю, вы все всё хорошо слышали. Кто-то вышел на связь по рации. Кто-то… или что-то… Ничего не ясно. Однако есть вещи поважнее: ситуация снаружи более-менее нормализовалась, но угроза сохраняется.
— Что же тут непонятного? — сказал один из профессоров. — Кто-то вышел на связь. Человек. Оттуда, — он мотнул головой в сторону.
— Да, мы слышали голос, — ответил ему охранник в полуобороте. — Но это мало что значит.
— Как это – мало значит? — возмутился другой профессор. — Это многое значит! Кто-то вышел в эфир. По-моему, вполне очевидная вещь! Голос мы слышали, обращение более-менее чёткое. На аварийных частотах…
— Это может быть не обращение, — перебил его Виктор Петрович, — а поставленная на повтор запись, сделанная давно.
— Не похоже это на обычную запись, — сказал самый крайний
— Сигнал мог быть ретранслирован со спутника, — сказал Виктор Петрович. — Один из таких мог переместиться на орбите, поэтому мы и услышали вещание. И рации у нас не дешёвка, а армейские. Ловят такие хорошо.
— Но их мощности всё равно недостаточно, чтобы поймать такой сигнал — не отступал тот. — Кроме того, прошло четыре года. Неизвестно, как там сейчас, в космосе. Спутники не смогут долго находиться на орбите без технического обслуживания. Если они ещё вообще уцелели во время метеоритного дождя, что мало вероятно. Их обслуживать было бы просто некому.
— Ещё раз повторяю, Семён Владимирович: сигнал может быть ретранслирован. Возможно, не спутником. Возможно, кто-то остался на МКС, отрезанный от Земли. Космические станции могут находиться в рабочем состоянии длительное время. Но нам от этого ни холодно, ни жарко, — безапелляционно заключил старый охранник.
— Но это ведь любом случае значит, что кто-то смог выжить! — донесся голос из гущи студентов. — А раз так…
— Для нас это ровным счётом ничего не меняет, — Виктор Петрович резко развернулся к рядам и прошёл вперёд. — Да, мы услышали голос, который не слышали уже четыре года. И голос этот может быть чей угодно. Например, обычной записью на повторе со станции. Гарантий никаких нет. Строить гипотезы без точных данных категорически не стоит.
На некоторое время воцарилось молчание. Я стоял в стороне, но мне казалось, что часть взглядов с выступающих кверху рядов была адресована и мне. Немалая часть. И эти взгляды требовали моего участия в этом жарком споре. Раз я уже высказался раннее, а моё выступление стало частью этого собрания, то отмолчаться сейчас не получиться. Доля ответственности была возложена и на меня тоже – после моих слов и в особенности после некоторых поступков. Взгляды требовали моего участия. И не просто участия, а как приверженца конкретной стороны в споре.
— Какие вам ещё нужны гарантии, чтобы наконец понять – мы в полной жопе! — не выдержав, выкрикнул один из студентов с самого верха. — У нас мало патронов, кончается еда, а твари не перестают нападать. Это вам разве не гарантия того, что мы здесь скоро все подохнем?!
— Вот именно! — участливо и возбуждённо поддержали его из толпы.
— И что вы хотите до нас сейчас донести? — не успокаивался тот. — Нужно забить на это? Нужно продолжать жить так, как мы жили всё это время? Больше так жить не получится. По-вашему, мы должны смиренно дожидаться нашего конца? Ведь вы именно это нам и сказали: у нас осталось мало времени. Надежды нет, вы её нам не дали. А теперь вы предлагаете проигнорировать эфир! Говорите, что для нас это не имеет никакого значения. И тем самым вы лишаете нас надежды!