2034. Война на костях

Бурносов Юрий Николаевич

Главврач налил из графина спирт. Горлышко отбило мелкую капель о край стакана, кадык дернулся. Дмитрий Юрьевич помолчал и вонзился взглядом в ничего не понимающего Дениса:

– Он считал, что из его сына не получится хорошего доктора. Он хотел, чтобы ты вырос хорошим человеком, Денис.

Патефон зашипел гремучей змеей. Она скалила пасть, трещала погремушкой хвоста.

– Ты, который и человеком-то никогда не был! – ткнул пальцем Денису в грудь главврач. – Это не пожар, мой мальчик, это мы с твоим отцом прижигали шрамы после удаления рудиментов! Грязь въелась в нашу кровь, но он рискнул – и проиграл. Потом умолял помочь ему. Я пошел против чести и Устава,

а он предал меня! – Дмитрий Юрьевич выплеснул гнев и сразу обмяк, осунулся, вжался в кресло. – Когда пропал обоз, мы надеялись, что твоему отцу досталась легкая смерть. А он предал меня, предал всех нас. Ушел к грязным… Зато его сын стал Железным Доктором.

Денис рванул ворот халата и, шатаясь, вышел.

* * *

Молодой офицер, балагур и любитель преферанса, не услышал выстрела: слишком громко скрипели придорожные сосны. Не услышал щелчка перезарядки. Он обернулся, лишь когда лязгнул об асфальт выпавший автомат и кулем повалился следом солдат-новобранец. Офицер успел виновато улыбнуться, разглядывая торчащий из груди дротик с транквилизатором, все еще не веря, что духовой пистолет держит в руке человек в белом халате.

Денис стащил офицера с телеги, осторожно уложил на дорогу. Вставил в казенник еще один дротик и медленно повернулся к брату Олегу.

Торопиться было некуда – старший медбрат Нового поселка уже прижимал к щеке приклад Калашникова. Денис навел бесполезную пукалку на старого знакомого:

– Дай мне уйти!

Захлопало, закаркало в кронах деревьев. Взметнулось в небо воронье.

Денис опустил пистолет.

– Отпусти меня, Олег.

– С грузом? – сипло спросил медбрат.

Железный Доктор обреченно вздохнул, отбросил духовой пистолет и вынул Макарова.

– Положи ствол на землю, подними руки и медленно иди в поселок, – кивнул Денис на столб у отворотки с гнутой выщербленной дождями табличкой: «205 км».

Брат Олег хмыкнул и повел мушкой:

– Езжай, Железный Доктор. Только печать сдай и оружие.

Денис бросил пистолет под ноги Олегу, отправил следом клеймо. Кругляш, подскакивая, зазвенел по дороге. Ткнулся в грязь на обочине, затих. Денис потянулся расстегнуть ремень.

– Ланцет оставь себе, – буркнул медбрат. – И халат. А то на первом же посту остановят. Сожжешь потом?

– Сожгу, – кивнул Денис. Влез на телегу. – Спасибо, Олег.

Медбрат ткнул ствол автомата в небо, сплюнул, разглядывая бездвижные тела в камуфляже. Сухо бросил, не глядя:

– Все. Езжай. – Вдруг посмотрел на Дениса, склонил голову набок и добавил: – Только учти: встретимся – у меня рука не дрогнет.

Денис улыбнулся, кивнул на прощанье и хлестнул мерина по каурым бокам. Тот фыркнул, мотнул головой и покатил телегу на восток.

Майк Гелприн

Под землей и над ней

Иван

Сидим мы, значит, с Черномазым Джерри и Небритым Хуаном в каптерке, все чин чинарем. Хуан посуду расставил, Джерри закусь тесаком своим нарубил, ну а я достал заветную, что у Санчиты из медицинского взвода поутру выцыганил. И только пробку у родимой скрутил, уже и разливать намылился, как замахивает в каптерку без стука Павиан, чтоб он уже никуда замахивать не мог, да как заорет:

– Расселись, вижу, мать вашу, сержантский состав хренов. Со спиртиком под тушеночку, значит. А ну, подъем, добровольцы долбаные. Только что во втором секторе Заразы двух салаг подстрелили.

Что ж, повскакали мы с мест, засуетились, Павиан орет: быстрей, мол, сучьи дети. Хорошо –

я родимую успел по новой пробкой заткнуть да за пазуху прибрать, а то салагам только дай волю носы в каптерку сунуть, пока сержантов нет. Вываливаемся все вчетвером из казармы, ночь – как у Черномазого Джерри задница, не видать ни рожна. Ну, Павиан фонарь врубил, ручищей махнул, и погнали мы ко второму сектору, а это, как-никак, километра два от нас будет, опупеешь бежать. Ладно, за это нам деньжищи и платят, такие, что хрен где еще заработаешь. В основном, правда, за риск платят, за то, что добровольно под смертью ходим, но и за работу тоже. В общем, нацепил лычки – полезай в пекло.

Рысим, значит, вдоль колючки, что Зону огораживает, Павиан на бегу только и успевает отзывами на пароли отбрехиваться. Вот не любим мы Павиана, и все тут, хотя офицер он грамотный, службу знает, и храбрость личная у него на должном уровне. А вот не любим, и все, потому что жизни наши ему до лампочки. Прикажут выстроить всю роту и расстрелять, он и глазом не моргнет – лично и расстреляет.

Он у нас раньше в Долболомах ходил, Павианом стал с тех пор, как Заразы ему стрелу в жопу всадили. Рейд тогда был, двумя взводами в Зону вошли, и, пока до развалин добирались, все тихо было. А как дошли до них, приспичило Долболому по нужде. Ну, делать нечего, забился в щель куда-то и присел. Тут как раз в правую ягодицу стрела ему и прилетела. Откуда ее Заразы пустили – пойди, разберись. Зона вся в дырах да норах, что из-под земли на поверхность выходят, из них Заразы на свет божий и выныривают. У них, у сволочей, стрелы – не приведи господь. Их даже ядом травить не надо – плюнет Зараза на наконечник – и все, почище любого яда будет. Но они для верности наконечники в крови тухлых крыс вымачивают, мне Санчита по секрету говорила. В общем, заорал Долболом на всю Зону, мы уж думали – кранты ему. Хорошо, однако, Пенициллин не подкачал, он вообще славный парень был, даром что врач-недоучка, всюду аптечку с собой таскал. Вот Пенициллин Долболому всю аптечку прямо на месте в жопу и вколол. С тех пор красная она, вместо флага на параде вывешивать можно. Салаги в бане, кто по первому разу увидит, шарахаются. Так что живой Долболом, только в Павианы его перекрестили, а вот Пенициллин с того рейда не вернулся.

Короче, добежали мы наконец до второго сектора. Там уже и прожектора врубили, и медиков подогнали, да поздно. Вот они, салаги, оба тепленькие, и у каждого по аккуратному пулевому отверстию во лбу. Огнестрельного-то у Зараз мало, только то, что в бою у наших добыто, но тем, что есть, пользуются они отменно. В темноте подбираются на расстояние выстрела, паскуды, ночью-то они как днем видят, всю жизнь под землей провели. И берут наших на прицел. А дальше – как кому повезет. Этим двоим не повезло вот.

– Эй, Вань, – слышу, меня окликают, – подойди сюда, брат.

Ясное дело, подойду, земляков, с кем по-русски поговорить можно, у меня среди наших не так много. А уж таких, как Плешивый Петька, считай, вообще нет. Он четвертый год уже здесь, золотой парень и дружок мой закадычный. Тоже сержант, да какой – один из лучших, c ним сам Полкан за ручку здоровается, когда не в строю.

Подхожу я к Петру, обнялись мы, он и говорит шепотом:

– Слышь, Вань, только тебе говорю, ты не болтай пока. Мне полковник вчера по секрету шепнул, хотя он и сам наверняка не знает. Ходят слухи, Вань, что на следующую неделю штурм назначен. Да я и сам смотрю, все к тому идет: новый призыв пригнали, пайки увеличили и, похоже, отпуска отменили. Седого Джованни знаешь, сержанта из четвертого сектора?