2034. Война на костях
Шрифт:
Денис нажал на спуск еще раз, последний, и пришпорил коня. Брат Олег уже отодвинул колючку с дороги и ждал доктора.
Под сухие хлопки автомата они вырвались на опушку. Когда до обитых оцинковкой ворот поселка оставалось метров пятьдесят, в лесу ухнуло и стихло.
В доме пахло ромашкой, малиной, брусничным листом и медвежьим жиром. А еще – немытым телом и спиртом. Сквозь все это пробивался кисло-сладкий сырный душок.
Инга встретила их в сенях. Тихо поздоровалась, обнимая живот,
Вскипятили воду. Денис вымыл руки и жестом выпроводил брата Олега.
– Еще свечи есть? – спросил доктор, склонившись над Игорем. Осунувшееся лицо, горячечный румянец. Слабый пульс. Сиплое натужное дыхание. Высохшая тряпица на лбу.
Инга принесла пару свечей. Встала рядом, за правым плечом, словно ангел.
Денис откинул одеяло. Аккуратно срезал повязку. В ноздри ударил тошнотворный запах. Нога вокруг раны посинела, черная корка блестела сукровицей.
Денис снизу вверх посмотрел на Ингу. В полных мутной влаги глазах он не увидел вопроса, только мольбу.
– Все, Инга. Еще пару дней от силы.
– Нет, не говори так! – она отшатнулась и, ойкнув, схватилась за живот. – Ты же спасешь его, Денис? Ты же правда спасешь его? Ты же врач, Денис!
«Отец гордился бы тобой».
В белых одеждах на белом коне.
– Я не смогу без него! Я не выживу! Помоги нам! Мне! Помоги мне, Денис!
Железный Доктор перевел тяжелый взгляд на седельную сумку.
Инга затаила дыхание.
В вязкой, как патока, тишине трещали воском свечки да рвали сипом паутину легкие Игоря.
– Скажи… – Денис прочистил горло. – Скажи брату Олегу, пусть принесет бинты и кипятит воду. И свечи собери по соседям. Все, какие найдешь.
Инга неуклюже обняла его и прижалась сухими шершавыми губами к свежей щетине. Шепнула «спасибо» и уточкой заспешила к выходу.
Денис выложил на вышитую скатерть коробку с ампулами. Она могла бы спасти десяток жизней, а Игорю, быть может, лишь продлит агонию.
Белые одежды, белый конь. Обнять, увезти с собой. Жить долго и счастливо…
Белый конь. Белые одежды. «Чисто и непорочно буду я проводить свою жизнь и свое искусство». Как скальпель, холодный и острый.
– Доброе утро, доктор Денис, – пробасил голос рядом.
Денис, рефлекторно нащупав рукоять пистолета под подушкой, открыл глаза. У кровати стоял брат Олег и мял в руках шапку.
– Доброе, – потянулся и сел Денис. В комнате было светло, за окном мелькали силуэты посельчан. – А который час?
– Третий, – отчего-то виновато отозвался Олег. – Вы бы поели, – кивнул он на стол напротив печи. Горкой на тарелке ждали оладьи, в крынке поблескивал мед, рядом высилась бутыль молока. – А потом приходите к церкви. Брата Виктора на погост повезем. И ребят с поста, – сказал бесцветно, слегка растягивая гласные.
Денис пристально посмотрел Олегу в глаза. Красные, с полопавшимися сосудами белки.
Ночью, после операции, пока Денис обустраивался в доме старосты и ужинал, брат Олег собирал мужиков. Рыл яму в лесу, сжигал трупы грязных. Все утро готовил к погребению тела павших братьев, стоял службу. И только сейчас пришел будить доктора. Сам пришел, хоть и знал, что не скрыть ему медленной речи, стеклянного взгляда. Не утаить, что бурлит, колотится в венах запретная кислота. Стоял теперь и смотрел в серые глаза Железного Доктора. Ждал приговора.
– Хорошо, брат, – принял решение Денис. – Дай мне минут десять.
Олег благодарно кивнул и вышел.
Братьев схоронили рядом, как положено. Народ медленно разошелся, а Денис чуть задержался у своих. Могилы отца и матери кто-то держал под присмотром. Хотелось думать, что Инга или Игорь, но спрашивать доктор не стал. Посидел на лавочке, коснулся выжженных на крестах букв и побрел в поселок.
Формально вызов был закрыт, но возвращаться в больницу не хотелось. Игорь медленно, но верно шел на поправку. Денис каждый день лично осматривал его, ставил уколы и менял повязки, не доверяя даже брату Олегу.
Конечно, такая забота была шита белыми нитками, но признаваться в этом Железный Доктор отказывался даже себе. Он просто курировал тяжелого пациента. Просто боялся загубить результат такой сложной и накладной операции. Он вовсе не хотел лишний раз увидеть Ингу. Совсем неважно было ему, доктору Денису, лично принимать роды в семействе Смолиных. Не тянул он время – выполнял долг: за год крестов на кладбище прибавилось, опустевшие дома заселили новые семьи из центра. Свежая кровь, новые хлопоты. Работы накопилось – непочатый край. Проверить номера, забрать карточки у прибывших. А тут еще и детей народилось трое. Мальчик и две девочки.
Едва доктор входил в избу для первого детского осмотра, его встречало напряженное молчание. Но чем больше появлялось крестиков в графе «норма», тем ближе становился момент, когда тишина расколется громкими, насыщенными звуками. Испуганным плачем детей, учуявших запах кожи, опаленной печатью врача. Радостными причитаниями матерей, впадающих в истерику от легкости после сброшенного напряжения. Водопадом эмоций благодарных отцов, трясущих руку и зазывающих доктора почетным гостем на первые именины отпрыска.
К середине апреля Денис составил отчеты, выходил Игоря и нехотя начал собираться в дорогу. Но тут потянулись в Новый люди из окрестных поселков, закружили доктора в водовороте просьб.
Приходили солдаты из пограничья – на осмотр и за адсобаром. Денис всегда симпатизировал этим парням, наивным и обреченным. Даже жалел их, меняющих здоровье и жизни на лучшую долю для близких. Иногда, когда видел, что не только кожа, но и душа пограничника тронута грязными землями, выдавал из личных запасов серотонин.