2034. Война на костях
Шрифт:
– Дорожный знак, прямо на въезде в деревушку.
На экране в ускоренной перемотке побежала дорога – остатки асфальта, скованные утренним ледком лужи, белая пыль рассыпавшейся разметки… Темные домишки с покосившимися крышами… назад… Автомобильная дорога здесь шла прямо рядом с железной, и координатор наконец поймал в кадр ржавый дорожный знак с названием населенного пункта, начал возиться с резкостью. Саперы с любопытством ждали результата.
«ПОЛУНИНО» – проглядывали сквозь ржавчину черные трафареты букв. А поверх какой-то немыслимой
– Не померещилось, – чуть севшим голосом подытожил сапер.
– А я сейчас мальчика видел, – отозвался кривозубый фельдфебель, сидевший с другой стороны.
– Какого мальчика? – повысил голос Черепанов. – Что говоришь-то?
– На велосипеде, – ответил фельдфебель. – Во-он там стоял под дубом, одна нога на педали, сам в пальтишке красном, и рукой махал… вслед.
– Смотри, Прохоренко, за шутки юмора в репу у меня получишь! – Черепанов уже не на шутку рассвирепел.
– Никак нет, господин майор, все как есть!
– Сереж, посмотри.
Координатор взялся крутить записи, но пресловутый дуб никак не хотел попадать в кадр. То стена амбара, то щербатый забор закрывали его ствол, и только голые весенние ветки, самый верх шевелюры, можно было рассмотреть во всех подробностях.
– Макарит, у вас птичек не осталось? – Черепанов бросил взгляд на обзорный экран и убедился, что две картинки еще транслируются.
– Две последних садятся, – настороженно ответила Рита, – вернуть?
Майор покосился на стушевавшегося фельдфебеля.
– Да нет, сажайте.
Два почти одинаковых изображения – поле, гладкая полоска проселка, белый фургон – одновременно погасли.
– Макар, а ты что камеры-то раньше времени отключил? – удивленно спросил Черепанов. – Макар?
Они не идут на прямое столкновение с превосходящими силами, вещал чертик из табакерки, неизвестно откуда взявшийся мальчик Юра. Они бьют по незащищенным участкам, в подбрюшье. Сеют страх и панику. Исчезают бесследно – чтобы потом материализоваться где-то еще.
Короткий состав на курьерской скорости проскочил Усолье-Сибирское. Нуклидки перемигнулись зеленым. Никто не проронил ни слова. Все взгляды были прикованы к одинокому, ровному, тонкому столбу дыма там, впереди.
– Вот так махал, – вдруг произнес фельдфебель и показал рукой. – Как маятник. Как кукла. Тик-так.
Заскрипели буксы, поезд остановился, координаторы замерли перед развернутой во всю ширь экранов картиной, судорожно сканируя далекую опушку леса. Потому что на поле ничего не было. Скомканный как консервная банка, догорал фургончик «голубятни». Бесполезным пластиковым крошевом – обломками беспилотников – было усеяно все вокруг.
Селиван замер в своем углу. Как сквозь вату он слушал крики майора, перекличку координаторов. Под его окошком, развернувшись в цепь, стволы наперевес, бойцы расходились от поезда к уничтоженной «голубятне». На экраны полезла информация с «налобников», и оскалилось
Надо бы джанкер взять, прыгала в голове мягкая поролоновая мысль. Эту тварь, наверное, только джанкером. Чтобы порушить длинные молекулы, взбить гоголь-моголь. Чтобы вскипели и жахнули дрейковские батареи, высвобождая неестественное количество хранимой энергии. Чтобы стереть с лица земли…
– Селиван, – тихо позвал Черепанов. – Ты подойдешь?
Он не пошел. Хотел, чтобы с ним остался душистый и озорной запах Риткиного объятия, ее ямочки на щеках, негромкий спокойный голос Макара – «Только потрогай крыло, а?» – и совсем не надо было ему видеть мертвых искалеченных тел. Не надо.
Ослепшие, лишившиеся поддержки с воздуха, саперы возились на пепелище не слишком долго. Отступили, так сказать, сомкнув ряды.
Разумеется, первым, кого они встретили в шлюзе лагеря, оказался Юра Стромынцев. Он посмотрел на саперов, на Селивана, снова на саперов, брови его поползли вверх под каким-то невообразимым углом.
– Я же вам говорил! – выпалил он майору в лицо. – Через точки входа, никак иначе – я же вас предупреждал!
Коротко, без замаха Черепанов ударил мальчишку в челюсть. Тот отлетел с пути, стукнулся о надувную стену, и перекрытия пошли ленивыми волнами.
5
Время склеилось, зарезинилось, слиплось.
Аркадий Львович стер пальцы о клавиатуру, ругаясь с министерством, выбивая для проекта новые беспилотники, армейское подкрепление, боевую технику. Человек сугубо штатский, предмин бредил установками залпового огня, требовал переподчинить ему лично единственный существующий спутник-разведчик, вел себя дерзко и глупо.
Черепановцы сразу же приступили к патрулированию зоны лагеря – до темноты огвоздили все вокруг насколько хватало глаз, в главном зале развернули координаторскую, и только после этого разошлись по шатрам, оставив охранение в будке мойщика и орудийный расчет в бронепоезде.
Шота Георгиевич вернул из Зимы бригаду, начавшую было заниматься дезактивацией паровозного депо. Люди толклись в коридорах, не понимая, куда им деться и к чему себя приложить.
Сеть разрывали сообщения о продвижении моторизованных ТАККовских батальонов на юг, к Каме. В Костроме награждали командарма, велась пафосная онлайн-трансляция.
Селиван растолкал едва задремавшего майора. За его спиной маячил настырный Стромынцев.
– Черепанов, погоди спать! Ты скажи, паутина у точки входа цела? Распределители там, антенны?
Майор осоловело кивнул.
– Ты понимаешь, что «волки» могут скоро вернуться?
Черепанов снова кивнул, свесил ноги с койки, поежился.
– Не дурак, понимаю. Если только та точка – ближайшая, что не факт. А координатор – он палец на крючке держит, пусть только появятся.