2034. Война на костях

Бурносов Юрий Николаевич

– Не понимаю, – честно сказал Селиван.

– Ну… то ли сынок чей – знаешь, чтобы откаты не светить, то ли ревизор – хотя молод он, да и глуповат с виду. Короче!

Шота сделал драматическую паузу. Охотник терпеливо дождался продолжения.

– Короче, взял я на себя наглость, Селиван. У меня возможности есть технические – запараллелил я его подключение к сети. Аккуратно, без дураков, на аппаратном уровне, все сливается в кэш. Просто чтоб не думалось.

Селиван был впечатлен. Чтоб не думалось – серьезная мотивация.

– И давно тебе это в голову

пришло?

Начальник участка будто задумался, что-то считая, а потом признался:

– Да как приехал, так я и озаботился.

– И что ты теперь от меня хочешь?

– Мне неудобно, да? А ты последи немножко – куда ходит, что в Сети смотрит, кому пишет, а? Вдруг подскажешь мне чего, как держать себя с ним, чего ждать.

– Последи! – Селиван мотнул головой. – Последи…

Вспомнилась наглая физиономия мальчишки. Не обязан! Сначала приходит, уговаривает на свою авантюру, а потом – не обязан!

Охотник для виду еще секунд десять потеребил бороду, покусал кончики усов, поморщил лоб – хотя уже знал, что согласится.

– Раз просишь, – сказал он вяло. – Давай, коммутируй. Посмотрим, что за фрукт.

Но в эту ночь заняться исследованием стромынцевского кэша ему не пришлось.

Сразу после полуночи сработали первые видеогвозди – черная округлая тень двигалась по полотну со стороны Усолья-Сибирского к точке входа.

В шатрах стоял кавардак – шепоты, тычки, пинки – быстрей! быстрей! Оно идет!

Полуодетые саперы и охотники сбежались к координаторским экранам. Хищно скалился Черепанов. Еще четыре координатора сразу подключались к управлению минами.

– Порвите ее в клочки! – от всего сердца выкрикнул Шота Георгиевич. – До винтика!

Подключились высокочувствительные камеры широкого спектра. В инфракрасном картинка завораживала. По серо-сизой стерне катилось огромное яйцо. Диаметр его был таким, что нижней точкой оно не задевало шпал. Внутри яйца шевелилось что-то желто-красное, меняющееся, переливчатое.

– Одновременно! – кричал Черепанов, едва не протыкая стилом обозначаемые мины. – С двадцати позиций! – Три, два…

Он не успел договорить.

Яйцо раскрутилось спиралями, словно сразу тремя ножами с яблока стали срезать кожуру, распалось, рассыпалось, превратилось в десять, двадцать, какое-то бесконечное количество странных калечных механизмов. Экраны на секунду ослепли – со всех сторон началась стрельба. Полыхнула сверхактивная «шипучка», разрывая спектр трехтысячеградусным сиянием, полосы дыма, начиненного нитями фольги, лишили саперов половины входящей информации.

Блок-схемы мигали сработавшими зарядами, аналитический модуль выхватывал из всеобщей неразберихи сведения о нанесенном противнику уроне – вот разорванный пулеметный ствол с расчекрыженным тряпьем обоймы, вот корчащийся в луже «шипучки» кусок синтетического мяса, вот непередаваемой красоты вспышка дрейковской батареи…

Все стихло, и ночной сквозняк понемногу развеял дым, и полоски металла опустились на землю, придавая замершей в лунном свете колее вид праздничного стола после новогодней вечеринки.

А

вскоре зашевелились «волки». Выползла из-за насыпи и встала на ноги уродливая механическая цапля – батарея в клюве, туловище из минометных труб. Прикатилось откуда-то издалека ржавое колесо от грузовика, с протектором в кулак глубиной. Встало в рост страшилище из деревянных шпал. Восстал из обожженной травы человекообразный нарост, потянулся, встряхнулся и превратился в мальчика в красном пальтишке. Нагнулся мальчик и поднял за руль велосипед с рамой из пулеметных стволов.

Как клошары роются в помойке, искалеченные «волки» придирчиво разглядывали останки своих собратьев, сосуществ, и короткими жадными движениями вырывали из их неподвижных тел то, что еще могло сослужить службу.

Колесо упало набок, и из него, как из корзины факира, поднялась пружина-змея, скалясь близкопосаженными короткими стволами.

Ррррящщ! – стробоскоп выстрелов, и с экрана координаторов исчезает один гвоздь. Рррящщ! Рррящщ! Рррящщ!

В полной беспомощности военные и штатские смотрели, как методично и неторопливо «волки» вычищают свое логово от постороннего присутствия.

По эту сторону ущелья гвоздей почти не осталось – уцелели лишь те, что никак не могли показать место боя. Координаторы переключились на камеры с другого склона ущелья. Картинка получилась достаточно мелкая и не слишком четкая, но было видно, как в какой-то момент «волки» сблизились и – вновь превратились в одно-единственное существо. Сейчас оно походило на собаку ростом с железнодорожный вагон. Механический зверь покинул насыпь и через минуту вышел к расколотой скале. Гибкий щуп длинным вьющимся ростком вырос из собачьего носа.

Селиван посмотрел на мальчишку. Тот зажался в угол, обхватил локти руками и что-то неразборчиво бормотал. Охотник осторожно сдвинулся на шаг ближе и разобрал:

– Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста!

Селиван впился глазами в экран. Пес ткнулся мордой в расщелину. Сейчас, вот сейчас… Скалы содрогнутся от взрыва, хлестанет напалм из-под земли, обернутся бомбами ссохшиеся шишки на вековых кедрах…

Но нет. «Волк» замер и как будто бы даже прибавил в толщину. Высокочастотное сканирование показывало, что откуда-то из-под земли поступает заряженный «кисель». Пес стоял, не шевелясь, но все представляли себе и без помощи координаторов, как с железным клацаньем выскакивают из-под железных пластин точки входа патроны с разрывными и бронебойными пулями, десятки кумулятивных и осколочных гранат…

Механический зверь сыто оторвался от точки входа, дернул шкурой, словно стряхивая воду, и снова рассоединился, обернувшись пятью новыми сущностями. «Волки» стаей скрылись за деревьями, уходя вокруг холма к югу – исполнять заложенную в них создателями задачу – нести страх и панику.

Все взгляды понемногу от экранов поворачивались к мальчишке.

Горе-охотник вынес удар достойно. Так, всхлипнул разок, вытер глаза и, пряча лицо, выбежал вон.

6