21.12

Томасон Дастин

Библиотека, где я обычно даю уроки для Песни Дыма, — это чудеснейшее место во всем нашем раскинувшемся на многочисленных террасах городе. Для меня оно было вместилищем огромных знаний, накопленных нашими мудрецами за десять самых больших оборотов Календарного диска. В нем хранились книги на любые темы, преисполненные священными для меня сокровищами, несравнимыми со всем золотом мира. Здесь были, например, труды боговдохновленных астрономов, представлявших себе небесный свод в виде двуглавого змея.

И

вот я вошел в библиотеку — просторный зал с каменными стенами, убранными в драпировки самого благородного из оттенков синего цвета. Квадратное окно в стене отбрасывает на ткань белый отсвет. Так на рассвете в день летнего солнцестояния лучи бьют в окно, словно пробуждая в каждом жажду познания всего, что наши предшественники поняли об устройстве мироздания. На полках расположены книги, целые груды книг. Причем некоторые из них лежат в развернутом виде. Их ведь создавали еще в те времена, когда листов из коры фиги у нас имелось в достатке, и ни одному писцу и в голову не пришло бы похищать их для создания собственного труда.

Миновало уже около тысячи солнц с тех пор, как Властитель доверил мне обучать своего сына мудрости предков, помочь ему понять суть времени — этой бесконечной петли, которая, искривляясь, вновь неизменно замыкается на себе. Ведь только познав наше прошлое, можем мы осмелиться мечтать о будущем.

Песнь Дыма, наследник престола, крепкий мальчик, который прожил на свете уже двенадцать оборотов диска календаря. Глаза и нос у него отцовские, но по натуре он совсем не злой, и когда я вошел в библиотеку с птицей в клетке, то застал его в глубоком беспокойстве.

Он сказал мне:

— Учитель, я присутствовал при жертвоприношении Оксиллы. А на площади заметил его дочь — Огненное Перо, которая мне очень нравится, оплакивавшей смерть отца. Ты, случайно, не знаешь, где она сейчас?

Я невольно бросил взгляд на Кавиля — личного слугу наследника, который неизменно дожидался в стороне, когда закончится наш очередной урок. Кавиль — хороший слуга, мужчина очень высокого роста. Сейчас он, по своему обыкновению, стоял молча, уставившись взглядом в одну точку.

Для меня было бы слишком болезненной темой обсуждать судьбу дочерей Оксиллы, и потому я ответил просто:

— Не волнуйся, мой господин, она будет жить, но только тебе следует теперь выбросить из головы все мысли о ней, ибо она стала неприкасаемой. Тебе нужно полностью сосредоточить внимание на наших занятиях.

Мальчик, казалось, опечалился еще сильнее, но потом он заметил мою птицу и спросил:

— А это что такое, учитель? Ты принес это мне?

Мое духовное животное относится к числу самых дружелюбных и общительных, и потому

я не побоялся выпустить ара из клетки, чтобы наследник смог как следует разглядеть его. Мы уже обсуждали однажды духовных животных, но, чтобы сделать урок более наглядным, я заново объяснил своему ученику, что свое я обрел в виде этой птицы и, дав ей каплю своей крови, стал с ней единым целым. А потом птица, мое воплощение в мире зверей, стала летать по залу, доставив мальчику удовольствие от этого зрелища. Мы даже взлетели на крышу, а потом вернулись, облетели наследника вокруг и уселись ему на плечо.

Я объяснил ученику, что мое духовное животное остановилось в Кануатабе на пути великой миграции, которую каждый ара совершает со своей стаей. Через несколько недель, набравшись сил, мы продолжим это путешествие в поисках земли, куда наши предки-птицы уже тысячи лет возвращаются в период сбора урожая.

— Каждый человек должен быть способен преодолевать пределы повседневной рутины своей жизни, и его духовное животное помогает достичь этого идеала, — сказал я наследнику.

У Песни Дыма духовное животное — ягуар, что только и пристало будущему правителю. Я наблюдал, как он взял мою птицу на руку и стал внимательно разглядывать ее, размышляя, каким образом этот ара мог превратиться для меня в мост, переброшенный в другой мир. И мне стало грустно, когда я подумал, что сам Песнь Дыма может уже никогда не увидеть свое духовное животное во плоти. Ведь в окрестных джунглях ягуары стали огромной редкостью.

Когда же мы закончили обсуждать эту тему, мальчик сказал:

— Мудрый наставник, мой отец, наш Властитель, пообещал, что я смогу выступить вместе с армией в военный поход во благо народа Кануатабы. Что мы должны направить свое оружие против Сакамиля, Икстачаля и Ларанама, как это было предначертано звездой, уходившей в темноту. Это станет великой войной, осененной вечерней звездой. Ты горд за нас, мой умнейший учитель?

Я был не в силах сдержать вскипевшего во мне гнева и снова произнес слова, которые могли стоить мне жизни:

— Разве ты не бывал на улицах города и не видел опустевших рынков, пораженного засухой города? Это тяжелое зрелище, мальчик мой, но ты не можешь не замечать страданий своего народа. Даже армия голодает, какой бы новый метод засолки мяса они ни изобрели. Мы едва ли можем позволить себе сейчас совершать военные походы против дальних государств!

— Но на моего отца снизошло божественное озарение, что по знаку звезды мы должны начать военные походы! — резко возражал мне наследник. — Неужели ты берешься состязаться со звездными предзнаменованиями? Мы будем сражаться, исполняя повеление наших богов! И я встану в один ряд с лучшими воинами Кануатабы!