21.12
Шрифт:
— Я очень за тебя волновалась. Надеюсь, ты веришь мне. А теперь вижу, что волновалась не зря. Все это — невыносимо тяжкое бремя для тебя.
— Да нет же! Со мной все хорошо. Прошу тебя, мамочка, пожалуйста, постарайся все вспомнить.
Хаана встала и молча отошла к окну. Чель предполагала, что натолкнется на отказ, и потому заранее обдумала все доводы, чтобы убедить мать мысленно вернуться в прошлое, о котором та упорно не хотела больше вспоминать.
И снова ее ждал сюрприз, когда оказалось, что Хаану не придется уговаривать.
— Двоюродный брат твоего отца был самым искусным следопытом
Чель поразилась, с какой легкостью пока давалось матери повествование. Долгие годы та вообще отказывалась говорить хоть что-нибудь об отцовских посланиях из застенков, и потому сейчас Чель не смела перебивать ее вопросами.
— Но Чиам был настроен гораздо более воинственно, чем твой отец, — продолжала Хаана. — Он грозился расправиться с любым из нас, кто пойдет в услужение к «ладинос», и поклялся убивать их, как только представится случай. Он хотел уничтожать их так же безжалостно, как они уничтожали нас. Даже письма отца казались Чиаму написанными слишком мягко. Они в свое время много спорили между собой, но оставались самыми близкими друг другу людьми. Когда Алвара схватили, я догадывалась — Чиам сделает все, чтобы освободить его. Все знали, что заключенных можно было выкупить, если заплатить достаточно, и Чиам сошелся с тюремщиками в Санта-Крусе. За твоего отца назначили плату в сто тысяч кетцалей. [32]
32
Один гватемальский кетцаль по современному курсу равен 0,12 доллара США.
Чель вскочила с места:
— Так вот зачем Чиам отправился на поиски затерянного города! Почему же ты мне раньше никогда об этом не рассказывала?
— Чиам сам не хотел, чтобы люди узнали о его сделке с «ладинос», пусть даже ради спасения своего кузена.
К тому же даже если бы он нашел сокровища, то едва ли гордился бы тем, что обворовал своих предков, чтобы подкупить врагов. И все же он отправился в путь. А через двадцать дней вернулся и рассказал о своей находке. По его словам, там оказалось столько золота и оникса, что Киакикс мог безбедно прожить на вырученные деньги пятьдесят лет.
Конец истории Чель знала. Двоюродный брат отца внушал жителям деревни, что души их предков по-прежнему обитали там, глубоко в джунглях, и обокрасть их значило разгневать богов. Он считал затерянный город духовными вратами в иные миры, свидетельством того могущества, которого достигли когда-то майя, и предвестником славы, ожидающей их в будущем. Поэтому, увидев руины воочию, он не посмел потревожить ни единого драгоценного камня или унести домой хотя бы один предмет, обретший там свое место навсегда.
Проблема заключалась в том, что ему никто не поверил. Найти
— Но Чиам успел рассказать некоторые подробности, — продолжала Хаана. — Он описал двойную пирамиду, башни которой смотрели друг на друга, огромное патио с величественными колоннами, где наши предки собирались, чтобы обсудить политические вопросы. Ты могла бы сама в это поверить? Он наверняка говорил обо всем этом, чтобы воодушевить нас, показать, что мы ничем не хуже «ладинос». Но его план не удался. Все сочли его рассказ выдумкой. Он был смелым и добрым человеком, а вот его история оказалась сплошным враньем.
— Он говорил, что видел там патио с большими колоннами? — переспросила Чель.
— Да, что-то в этом роде.
— Какой высоты колонны он описывал? В тридцать футов?
— Он мог сказать, что хоть в тысячу. Все равно никто не желал его слушать.
Но ведь Пактуль тоже приводил описание колоннады на главной площади в Кануатабе, которая окружала небольшой внутренний двор, причем колонны были высотой в шесть или семь ростов человека. Двойные храмы-пирамиды украшали десятки древних городов майя, а вот колонны подобной высоты до сих пор удалось найти только в паре мест, располагавшихся на территории Мексики. В Гватемале ничего подобного не существовало. Здесь колонны были раза в два или три ниже.
— Значит, он действительно мог найти его, — сказала Чель, больше обращаясь к себе, чем к матери.
— О, Чель, не надо, прошу тебя!
Дочь попыталась объяснить ей, что два описания удивительным образом совпадали, но Хаана не хотела больше слушать.
— Наш затерянный город — это миф, — решительно заявила она. — Как и все якобы затерянные города.
— Но ведь такие города уже находили. И теперь они известны каждому.
Хаана лишь вздохнула:
— Мне понятно, насколько тебе хочется сейчас в это поверить, Чель.
— Здесь дело вовсе не только во мне.
— Верно. Каждый житель Киакикса хотел бы тоже верить в существование такого города, потому что это дает надежду на лучшее будущее, — покачала головой Хаана. — Но их не убедить, пока нет реальных доказательств. И все эти истории остаются для них не более чем легендами, передающимися из уст в уста досужими болтунами. Люди в Киакиксе просто не знают, как им самим изменить свою жизнь. Вот почему я и привезла тебя сюда — чтобы ты не осталась одной из них на всю жизнь.
И если сначала Чель приятно удивилась тому, как легко мать согласилась рассказать о Чиаме, то теперь поняла: какое бы влияние ни оказали на нее события последних дней, Хаана оставалась все той же — женщиной, бросившей семейное гнездо и отказавшейся от всего, во что верил ее муж. Все тем же человеком, потратившим тридцать три года, чтобы забыть прошлое, отрекшимся от культуры и традиций своего народа.
— Быть может, ты не хочешь верить в затерянный город, мама, потому что его существование заставило бы тебя слишком многое пересмотреть в своей жизни?