220 дней на звездолёте (худ. Г. Малаков)
Шрифт:
– Всё здесь иное, - сказал Камов.
– Только по внешнему виду природа Марса напоминает Землю, а в действительности её эволюция шла, вероятно, совершенно другим путём, чем на Земле. Учёному любой специальности здесь обширнейшее поле для исследований.
– А наше растение?!
– воскликнул вдруг Мельников, бросаясь к окну.
– Неужели придётся в третий раз ехать за этим злополучным кустом?
– сказал Камов.
Но тревога оказалась напрасной. Растение, о котором они совершенно забыли во время бури, было на месте. Через несколько минут, очищенное от песка, оно уже заняло своё место в холодильнике.
До захода солнца было ещё далеко. Остаток
Для установки памятника выбрали место рядом со звездолётом, на небольшой полянке, окружённой со всех сторон густыми зарослями. От середины поляны до первых кустов было больше двадцати метров, так что появление «прыгающей ящерицы» не могло остаться незамеченным. Участники работы хорошо вооружились.
Пайчадзе настоял на том, чтобы ему разрешили устроиться в выходной камере у открытой двери. С этой высоты хорошо просматривалась местность, и появление зверя таких больших размеров не могло бы ускользнуть от его внимания. Сам он был защищён стоявшим против двери вездеходом.
Приняв все эти меры предосторожности, звездоплаватели спокойно могли работать.
Неожиданное затруднение возникло при выгрузке из корабля тонких стальных свай, которые нужно было вбить в «землю» для устойчивости памятника на песчаной почве планеты. Каждая из свай имела двенадцать с половиной метров длины; вынести их через выходную камеру оказалось невозможным. В узком коридоре негде было развернуться. Пришлось воспользоваться люком, находящимся в помещении обсерватории. Через этот люк участники полёта проникли в звездолёт на Земле, когда выходная камера была закрыта конструкцией стартовой площадки.
Четыре сваи перенесли в обсерваторию, и круглую дверь во внутренние помещения плотно закрыли. Колёса убрали внутрь, и люк оказался низко над «землёй». Камов, оставшийся в обсерватории, передал товарищам один за другим тяжёлые стальные стержни. Закрыв люк, он возобновил воздух в помещении и, снова подняв корпус звездолёта, вышел из него.
– Недосмотр!
– сказал он.
– При конструировании корабля надо было предусмотреть это обстоятельство.
Забивка свай даже здесь оказалась не лёгким делом. Будь они на Земле, эта работа была бы не по силам для трёх человек. Меньшая сила тяжести на Марсе помогла справиться со всеми трудностями.
С помощью электролебёдки первая свая была поднята и установлена вертикально. Стоя на лёгких алюминиевых стремянках, Мельников и Белопольский укрепили на её конце тяжёлый вибратор. Так же как и лебёдка, он приводился в действие электрическим током, подаваемым от аккумуляторов вездехода. Вибратор весил на Земле около трёхсот килограммов, но здесь его вес уменьшился до ста десяти. Однако и этого было достаточно: вдвоём только напрягая все силы, они подняли его на такую высоту.
Забивать сваю приходилось очень осторожно. В песчаную почву она уходила стремительно. Удерживать вибратор при таких условиях было трудно. Камов включал ток и сразу отключал его, после чего Мельников и Белопольский опускались на несколько ступенек ниже. Так продолжалось до тех пор, пока верхний конец не сравнялся с поверхностью песка.
После короткого отдыха начали забивку второй сваи.
Наконец последняя, четвёртая, была забита. На сваи положили толстую стальную
Работу к восьми часам вечера закончили.
На песчаной площадке, среди причудливых серо-синих растений, встал на долгие годы трёхметровый обелиск из нержавеющей стали. На его вершине в лучах заходящего солнца горела рубиновая звезда в золотой оправе. С четырёх сторон на отполированных гранях блестели сделанные из чистого золота четыре барельефа. Константин Эдуардович Циолковский и трое его последователей - учёные, сыгравшие большую роль в подготовке вступления человечества в космическую эру, - смотрели на марсианский пейзаж.
С глубоким волнением и законной гордостью, наполнившими всё их существо, стояли у памятника звездоплаватели. Дыхание Родины донеслось к ним через бесконечные просторы, которые преодолел их корабль, чтобы здесь, на далёкой планете, оставить этот символ великой научной победы.
СКАЛА
Белопольский и Мельников не обнаружили к северу и востоку от звездолёта ничего нового. Местность ничем не отличалась от осмотренной раньше западной стороны. Создавалось впечатление, что природа Марса всюду одинакова, по крайней мере в той части планеты, где опустился «СССР-КС2». Сопоставляя это с тем, что они видели из окон во время полёта над Марсом, советские учёные пришли к выводу, что планета - почти сплошная пустыня. «Прыгающие ящерицы» и «зайцы» были, очевидно, единственными представителями животного мира.
Это было очень странно и как будто противоречило биологии.
«Почему на Марсе сохранилось только два вида животных?
– недоумевал Белопольский.
– Куда девались остальные? Совершенно невозможно допустить, что здесь всегда были только «ящерицы» и «зайцы». Почему же они выжили, а другие погибли? Растительность на Марсе очень скудна. В настоящее время флора и фауна планеты явно не соответствуют друг другу. Здесь какая-то тайна».
Таким казалось положение на Марсе первым людям, прибывшим на него с Земли. Было ли оно таким на самом деле? На этот вопрос могло ответить только будущее.
«Для развития жизни, - сказал как-то Белопольский, - решающее значение имеет количество энергии, получаемое планетой от её центрального светила - Солнца. Процесс эволюции целиком зависит от этого фактора. Совершенно необязательно считать, что на всех планетах, на которых появилась жизнь, этот процесс должен привести к появлению существа, подобного человеку. Марс всегда получал солнечной энергии значительно меньше, чем Земля. Вполне логично предположить, что на нём эволюция шла гораздо медленнее, чем на Земле, и не привела к появлению высокоразумного существа. На Земле, которая находится в лучших условиях, чем Марс, получает больше солнечной энергии, этот процесс шёл быстрее. На Венере, которая находится в ещё лучших условиях, он должен пойти ещё скорей; и вполне вероятно, что жизнь Венеры перегонит земную. Природа бесконечно разнообразна и, как мы видим на примере Марса, приспосабливается к любым условиям».
Камов вспомнил эти слова Константина Евгеньевича, когда из окна вездехода видел всё ту же картину марсианской равнины.
Вездеход шёл к югу, в сторону, ещё не осмотренную ими. Камов решил завершить намеченную программу и один отправился в последнюю экскурсию.
– Эта поездка, - сказал он своим друзьям, - имеет больше формальный, характер. Я еду просто для очистки совести, чтобы никто не мог сказать, что мы не выполнили своего плана. Работа на Марсе окончена. Незачем понапрасну рисковать двоими.